Я метнул взгляд на неподвижное тело девушки, потом на окно. Судя по кронам деревьев, наверное, третий этаж, так что прыгать высоковато. Ощущение опасности нарастает. Торопливо хватаю простынь, обматываюсь ею наподобие тоги и выскакиваю за дверь. Маленький коридорчик, который ведет от большого к моей двери, пуст... если не считать скрючившегося на полу человека. Склоняюсь и пытливо рассматриваю стеклянные глаза Ромы: зрачки его сильно расширены. Так же, как у Жанны. Парень безусловно мертв. Что ж, это объясняет то, что его не привлек шум.
Я осторожно заглянул за угол. Широкий коридор тоже почти пуст. Только на каталке лежит человек с закрытыми глазами. Видимо, кто-то вез больного к лифту, но заметил труп охранника и побежал за помощью. Слева звякнуло. От неожиданности я подскочил на месте, умудрившись повернуться в воздухе к источнику звука. Но это оказался обычный лифт. Двери медленно, со скрипом разъезжаются в стороны. Из маленькой кабинки на меня испуганно смотрит очень бледный парень. Светлые волосы взъерошены, странная одежда держится на честном слове. Через секунду я сообразил, что смотрю в зеркало. Зачем его повесили в больничном лифте - непонятно.
Воспользовавшись оказией, я скользнул в кабину и с силой вдавил самую нижнюю кнопку. Двери с шуршанием съезжаются, отрезая меня от множащихся в коридоре шагов. Долгие секунды вынужденного ожидания в покачивающейся кабине я не сводил глаз со своего отражения. Карие глаза полны замешательства: так вот как я выгляжу! Тело, наполненное адреналином, требует движения, руки трясутся, ноги почти подкашиваются.
Наконец лифт затормозил. Остановился. Двери медленно поползли в стороны. Не дожидаясь, пока они полностью раскроются, я вырываюсь из плена маленькой коробки и бегу вперед, не отреагировав на гневный протест невысокой барышни. Стены широкого коридора первого этажа выкрашены в белый цвет, на фоне которого почти сливаются многочисленные люди в белоснежных халатах. Кроме девушки, которую я чуть не сбил с ног, на меня ровным счетом никто внимания не обратил. Быстрым шагом я направляюсь вперед. Лавирую между многочисленными каталками с пациентами, внимательно заглядывая во все открытые двери. Врачи и сестры мечутся между ними, словно голодные белки в поисках шишек. Один раз меня попытались уложить на одну из каталок, уверяя, что у меня шок. Стоны, крики, отдельные слова превратились для меня в один общий гул, и лишь одно слово выделялось: «Авария».
