Она представлялась им неизвестной переменной, полным комплектом бесконечных сплетен, новой тайной, ждущей своей разгадки.
Сексуальной желанной тайной, от которой Слейт растекался, словно оледеневшая за морозную ночь вода.
Он нахмурился, недовольный тем, что красочный фейерверк на полу сделал его центром островного внимания, в то время как больше всего на свете ему хотелось слиться с мебелью.
Как бы Слейту ни нравилась словесная перепалка, но необдуманные комментарии Холли поражали его подобно шрапнели, попадавшей слишком близко к темным запертым закоулкам души, которые нужно было отчаянно защищать.
Холли подбоченилась и, склонив голову набок, оценила Слейта. Солнечные лучи подсвечивали ее волосы, выделяя столько оттенков рыжего цвета, что Слейт почувствовал себя загипнотизированным.
— И в чем же дело, Акула? Мне повторить на пушту или арабском языке?
«Твою мать».
Очевидно, эта женщина говорила все, что придет в голову. Будь на ее месте мужчина, Слейт бы уже его разукрасил. Но Холли Харпер… в его присутствии большинство женщин замолкали и чувствовали неловкость, будто говорить с ним было крайне опасно, сродни прогулке по минному полю без бронежилета. Только не Холли Харпер. За словом в карман не лезет, этого у нее не отнять.
Слейт снова осмотрелся. У него в голове выла сирена, и мигали сигнальные огни.
— Разве никто не знает, что ты побывал в Афганистане и Ираке, Акула?
Он указал на нее пальцем.
— Слушай ты, рыжая, сделай-ка мне одолжение. Больше не называй меня так. Тебе не говорили, что не стоит дразнить большую плотоядную рыбу с длинными острыми зубами?
Холли лучезарно улыбнулась, отчего у нее на щеках появились ямочки.
— Но мне так нравится, когда ты заглатываешь наживку!
То, что он редко делал. В любом случае, как она догадалась? Ладно, что-то в ней цепляло его. В первую очередь наглость и храбрость в ответ на его холод. И великолепная улыбка. Иисус. Холли улыбалась так, словно выбрала своей личной миссией раздразнить Слейта и сманить с пути истинного. Все в сумме делало с его нутром нечто нехорошее. Очень, очень нехорошее.
Слейту не хотелось провоцировать Холли, но любопытство пересилило осторожность.
— Ты знаешь пушту?
— Ну, гм, пару слов, — она казалась застеснявшейся. — Однажды я решила, что неплохо будет научиться, поэтому купила книги и обучающие диски. Но не сумела довести дело до конца.
Так же, как купила дом Пиберри и оставила все попытки его починить?
— Могу научить, — слова вылетели изо рта прежде, чем Слейт успел их осознать. Что, черт возьми, на него нашло? Не в его характере быть настолько порывистым. Ради всего святого, ему хотелось забыть как пушту, так и все с ним связанное, а не давать уроки.
