Я кротко взглянула на него. Джейсон посмотрел мне в глаза. Что ж, хорошо… Я обожала его так, как обожала бы любая на моём месте: физически он уже покорил меня, и у меня пересыхало в горле, стоило мне представить его обнажённого… Но было ли что-то большее за этим физическим наслаждением? Тогда я содрогнулась, подумав об отрицательном варианте.
— Эдвард никогда не отличался тактичностью, — горько сказал мой муж. — Даже по отношению ко мне. Теперь он стремится замаливать грехи, которые сам себе надумал. Он посмел подозревать тебя в чём-то, и я его отчитал. К тому же, я сам виноват. Мог бы не упоминать о деталях нашего соглашения…
О нет! И вот, когда мы вновь подошли к этому вопросу, будто вернулись в Глиннет, в наш скромный дом, где плакала Коллет, узнав, что Джейсон Готье требует её руки, я ощутила ком в горле, и непрошеные слёзы выступили на глазах. Мне больше не хотелось вспоминать о том, как мы обманули всех и отправили Коллет с её солдатиком прочь от грехов отчима и нелюбимого человека, который желал жениться на ней… Теперь мне было больно от одной мысли, что я оказалась не той, ненужной, нелюбимой.
Я снова посмотрела на супруга и инстинктивно сжала муслиновую ткань юбки.
— И всё-таки, не стоило отчитывать Эдварда за наш с ним разговор, — с трудом сказала я. — Ведь я его прекрасно поняла тогда, и сейчас не сержусь. Да, он прав… Вы оба правы. Я вынудила тебя на мне жениться. Так что в данной ситуации я сама себя подставила. Учитывая всё, что было с Мэгги, конечно.
Выражение его лица поменялось на горестно-терпеливое, когда я произнесла это имя. Мне меньше всего хотелось расстраивать его, но ведь я сама оказалась на грани отчаянной печали, которую пока не могла растолковать.
— Думаю, мне лучше уйти, — пробормотала я, пряча глаза. — Я отвлекаю тебя от работы. Да и что подумает Анри, и ваши люди…
— Не всё ли равно?
На секунду я удивилась его вопросу, но не придала этому значения. Мне действительно хотелось уйти и подумать обо всём, что со мной происходило. Чья-либо компания только отвлекала бы.
Пообещав, что увидимся вечером, я как можно скорее вышла из палатки. Вернувшись к Дженни и детям, я соврала, что почувствовала себя нехорошо, и мы вернулись в Лейстон-Холл. Я удивилась, обнаружив письмо от матери в стопке утренней почты. Удивилась, потому что сама уже долго не писала домой, мне казалось, что они должны были затаить на меня обиду.
Но мама даже не упомянула об этом. Она писала о том, что чувствует себя гораздо лучше; что мистер Брам давно перестал упрямиться и простил Коллет; что все долги он вернул, благодаря поддержке Готье. Они даже подумывали о том, чтобы приехать в Бантингфорд, погостить. И внезапно мне захотелось увидеть их. Обнять мать, как когда-то в детстве, уткнуться в её плечо и слушать, как она тихо напевает колыбельную, пока я засыпаю.
