Но отступать я не намеревалась. Так что, собравшись с духом, выпалила быстро от страха быть прерванной:
— Я знаю, что у тебя сегодня день рождения, и ещё знаю причину, по которой ты его не празднуешь! Не спрашивай, кто мне рассказал, это не важно. Дорогой для тебя человек умер в этот день, и я очень-очень сожалею! Если бы можно было выразить то, как мне жаль, что такое случилось с тобой, то я бы придумала способ получше, чем песня. Но мне показалось, что так я не обижу тебя. Прости, что снова полезла не в своё дело.
Замолчав, я искоса посмотрела на мужа, боясь увидеть в его взгляде гнев. Но он даже не смотрел на меня. Какое-то время он сидел, ссутулившись и низко опустив голову, а когда заговорил, голос его потерял былую мягкость и ту притягательную красоту, которую я любила:
— Я не сержусь, и мне не за что прощать тебя. Видимо, пришло время кое-что тебе показать. Это стоило сделать гораздо раньше. Пойдём.
Он подал мне руку и повёл за собой через коридор и маленькое помещение перед кухней, откуда дверь вела прямо в наш большой сад. Пару минут мы шли молча вдоль широкой живой изгороди; подол моего простого бледно-жёлтого платья намок от росы, и пришлось чуть приподнять его, чтобы не запутаться и не споткнуться.
Обычно я никогда не прогуливалась так далеко, в глубину сада, и понятия не имела, что здесь находился своеобразный природный купол из широких ветвей деревьев. Листва почти не пропускала солнечный свет. Мы остановились перед невысокой яблоней, и, только обойдя её, я заметила постамент из белого мрамора и такого же мраморного ангела, сложившего руки в молитве, а крыльями укрывшего себя с обеих сторон.
Ничего не понимая, я смотрела, как мой муж медленно подходит к этому неизвестному мне мемориалу, опускается на колени, не волнуясь, что его дорогие брюки будут испачканы травой, и, перекрестившись, тяжко вздыхает.
И после этого единственного вздоха я почувствовала, как моё сердце сжалось. Я стояла там, уставясь на ангела, и ждала, когда Джейсон мне всё объяснит. И он заговорил:
— Стоило объяснить тебе всё и сразу, Кейт, — произнёс он тихо, не поднимая головы, — но меня останавливал страх. Страх перед непониманием и осуждением… А ведь я столько их пережил за эти годы! Ты бы сочла меня и мою жизнь до тебя пустышкой. Она и была пустышкой. Это как дыра, которая всасывает в себя всё то хорошее, что ни попадётся у неё на пути.
Когда он вдруг остановился и тряхнул головой, будто отгоняя неприятные мысли, я затаила дыхание. Джейсон протянул руку и погладил мрамор, цепляясь пальцами за все трещинки и неровности.
