— Мадам, мадам! Скорее посмотрите! — пролепетала она, появившись на пороге. — Посмотрите, какую красивую форму мистер Готье для нас приобрёл!
Я привстала с низенького кресла и в свете двух ламп увидела новый наряд своей горничной: платье из плотной тёмно-серой ткани было идеально выглажено, как и белоснежный передник с кружевными оборками.
Анаис демонстративно покружилась, и я улыбнулась, разглядывая её, такую счастливую и радостную.
— Тебе нравится?
— Очень, очень нравится, мадам! Нас не так часто балуют, но зимний приём никогда не проходит бесследно, — девочка снова крутанулась на каблучках новых, блестящих башмаков и вдруг взяла меня за руку. — Ох, глупая я! Пойдёмте же скорее! Для вас тоже есть подарки! Ну же, мадам!
У меня не было ни настроения, ни сил для того, чтобы притворяться и излучать радость и праздничное возбуждение. Я чувствовала себя дурно весь день, к тому же, во время обеда мой организм отторгнул большую часть съеденных блюд, и мне пришлось использовать одну из ужасно дорогих и красивых ваз в столовой, чтобы не запачкать пол.
Горничная была так взбудоражена и спешила в спальню, что мне пришлось тут же последовать за ней, несмотря на всё моё нежелание. Экономка тоже была там: она стояла перед заправленной кроватью, одетая уже в новую форму. Миссис Фрай взглянула на меня, и, подойдя ближе, я увидела большую коробку.
— Простите мне моё нетерпение, — сказала женщина смущённо. — Стоило подождать вас, но я просто не удержалась. Взгляните!
Это было самое прекрасное и, я была уверена, самое дорогое платье, что мне когда-либо доводилось видеть в своей жизни. Многие леди в Глиннете не жалели денег своих родителей, чтобы хоть ненадолго стать центром внимания богатых холостяков, и поэтому посещали самых лучших модисток и приобретали наряды, от которых захватывало дух. Будучи маленькой девочкой, я считала, что мне никогда не повезёт даже примерить нечто подобное.
Платье, аккуратно сложенное в большой коробке под прозрачным листом бумаги, было сказочным, и следующие несколько минут я бездумно рассматривала его, слегка касаясь кончиками пальцев вышитых на ткани узоров.
— Это прекрасный шёлк, и я слышала от слуг, что портниха запросила за него самую высокую цену, так что даже в лондонских салонах не было продано ни одного столь дорогого платья, — с благоговением произнесла за моей спиной экономка. — Вы будете в нём великолепны!
Мне понравились вышитые золотой нитью узоры на шёлковой ткани кремового цвета, скорее, больше белого, чем желтоватого. Я испытывала смешанные чувства, рассматривая свой подарок. Как я могла восхищаться им, когда перед моими глазами то и дело всплывал образ чёрного экипажа, увозящего Эдварда, Дженни и детей в темноту ночи? И как я могла всё забыть, когда ощущение жизни во лжи, которой меня окружили, не покидало ни на минуту?
