— Да иду я, иду.
Я направилась в кабинет следом за канцем, но бросила на уходящего Никиту последний задумчивый взгляд. Он поймал мой взгляд, подмигнул и беззвучно одними губами произнес жду вечером, а затем послал мне воздушный поцелуй. А ведь и правда, сегодня у меня должна быть партия игры в теннис. Но в свете всего случившегося я вряд ли попаду туда.
Кабинет за десяток лет почти не изменился, разве что обои здесь обновили да шкаф еще один поставили. А когда я наконец обратила внимание на начальника Отдела, то сильно удивилась. Женщина. Не припомню женщин на этой должности. Впрочем, все когда-нибудь бывает впервые. Светловолосая, в строгом наряде канца и с уставшим взглядом.
— Добрый день. Присаживайтесь, — произнесла она спокойным уверенным голосом и кивнула на стул перед столом, за которым сидела.
— Здравствуйте, — я приняла ее предложение и села, выпрямляя спину и закидывая ногу на ногу. — Вы можете спрашивать у меня что угодно, я готова отвечать максимально искренне.
— Этого от вас и жду, — она улыбнулась. — Для начала, позвольте представиться. Мое имя Ольга Златова.
Чтоб их всех взяло, этих политиков с их тупыми играми в слова вместо того, чтобы донести мысль коротко и по-существу. Неужели нельзя перейти сразу к делу? Мне наплевать, как ее зовут. Увы, выбора нет, придется сыграть по ее правилам. Кто бы знал, как я это ненавижу.
— Мое, полагаю, вы знаете. Вероника Лазарева.
— Вы правы. Знаю. А скажите мне, госпожа Лазарева, нет ли у вас желания снова работать на Отдел?
— Что? — я на секунду даже опешила. — Вы, наверное, шутите? Конечно нет!
— Видите ли, — она продолжила так, словно я промолчала ей в ответ, — сложилась довольно сложная ситуация, и нам требуется ваша помощь.
— И речи быть не может! Знать ничего не хочу ни о каких проблемах. У меня есть своя мирная нормальная жизнь. Да и давно уже пора меня на пенсию отпустить, госпожа Златова.
— А что если я скажу, что ваша нормальная мирная жизнь окончена?
— Тогда я пошлю вас в задницу, уважаемая, — начальник она там или нет, в выражениях я не стеснялась, это я нужна ей, а не она мне. — Я не вернусь!
— Видите ли, у вас в доме случился пожар. Вы погибли, госпожа Лазарева. Сгорели. Так что, боюсь, у вас нет выбора.
Что? Да как они посмели?! Я ничего не ответила, в шоке глотая воздух и надеясь, что неверно поняла ее. Шок постепенно сменялся тихим бешенством. Тем самым видом злости, когда я не ругаюсь вслух, а запоминаю. И потом припоминаю.
