Вэнь-гун указал ему — где поселиться.
Ученики Сюй Сина, числом в несколько десятков, все как один ходили в сермягах, плели простую обувь и циновки — и тем кормились.
Чэнь Сян, что был учеником Чэнь Ляна, и брат его Синь, взвалив на плечи сохи, явились в Тэн из Сунского царства и сказали:
— Прослышали мы, что вы, государь, ввели у себя правление мудрецов и что и сами вы — мудрец. Хотели бы стать вашими подданными.
Чэнь Сян повстречался с Сюй Сином и испытал великую радость. Он вовсе забросил прежнее свое учение и стал учиться у Сюй Сина. А повстречавшись как-то с Мэн-цзы, пересказал ему речи Сюй Сина:
— Тэнский государь и впрямь мудр. И все же еще не постиг истинного пути. Мудрец пашет землю вместе с народом — и этим кормится. Сам готовит себе еду — и правит. У тэнского же государя есть и житницы, и амбары — это значит, что он, чтоб себя прокормить, обирает народ. Может ли мудрый так поступать?
— А ваш учитель Сюй,— сказал Мэн-цзы,— конечно же, ест просо, которое посеял сам?
— Да,— сказал Чэнь Сян.
— И, разумеется, носит платье из ткани, которую сам же и выткал?
— Нет,— сказал Чэнь Сян,— учитель Сюй ходит в сермяге.
— А носит ли он шапку?
— Носит.
— Какую же?
— Из грубой ткани.
— Он сам ее ткал?
— Нет, выменял на просо.
— Отчего же учитель не соткал ее сам?
— Это помешало бы ему пахать.
— А пищу себе учитель Сюй варит в котлах и в горшках? И пашет железным плугом?
— Да,— сказал Чэнь Сян.
— И сам же все это изготовляет?
— Нет, выменивает на просо.
— Но ведь, меняя свое просо на утварь и орудия, разве не обирает он тем самым гончаров и литейщиков? А гончар и литейщик, меняя утварь на просо, не обирают тем самым крестьянина?! Так отчего бы учителю Сюю не стать самому гончаром и литейщиком и брать все, что нужно, в собственном доме? Почему он выменивает у ремесленников то одно, то другое? На что ему эта морока?
— Но нельзя же заниматься и землепашеством, и множеством ремесел! — сказал Чэнь Сян.
— Стало быть, с землепашеством возможно сочетать одно лишь управление Поднебесной?! Но ведь есть же свои дела у больших людей и свои дела — у малых. Если каждому придется самолично изготовлять для своих нужд то, что делают сто ремесленников, в Поднебесной начнется неразбериха. Поэтому и говорят: одни напрягают ум, другие напрягают мышцы. Те, что напрягают ум, управляют людьми, а те, что напрягают мышцы, людьми управляются. Управляемые кормят других, а управляющие— от других кормятся. Таков всеобщий закон Поднебесной.
