— Что ты собираешься делать? — спросила удивленная Люциана, увидев, что Брунер бреется.
— Поймать упорхнувшую пташку, — пошутил Брунер, соскабливая с лица мыльную пену. — Сибилла исчезла два дня назад.
«Но ты… но ты… сошел с ума», — хотелось крикнуть ей, но вместо этого она сказала:
— Но разве ты уже выздоровел?
Мартин кивнул, он не мог говорить. Он и так уже успел порезаться.
— Я скоро вернусь — ночью, в крайнем случае на рассвете. — И он потер лицо квасцами. — Не волнуйся, Люциана.
— Неужели это так спешно? — заметила она.
— Очень! Я догадываюсь, где она находится. Но завтра ее может там уже не быть. — Он ополоснул бритву, положил ее на стол и повернулся к жене.
— Приготовь чашку чая и что-нибудь поесть. Хорошо? И дай мне, пожалуйста, теплую фуфайку.
Люциана покачала головой и подала ему все, что он просил.
Немного погодя, облаченный в вязаный жилет, пальто и шерстяное кашне и запасшись коробочкой с лекарством, он вышел из дому. Люциана не могла уснуть. Только бы Мартину не стало хуже, только бы он опять не расхворался. Она лежала, прислушиваясь к спокойному дыханию детей. Вдруг она вспомнила лицо незнакомца, его тревогу. Еще бы! Девушку необходимо вернуть. И снова ей представился Мартин, лежащий в жару. Наконец она задремала. Когда она проснулась, на дворе пели птицы. Она продолжала лежать с открытыми глазами. За окном подымался серый рассвет. Часы тянулись медленно, медленно. Наконец наступил день. Люциана встала и принялась за работу. Думать было уже некогда.
Неожиданно отворилась дверь. В комнату вошла какая-то закутанная фигура. Кот Мориц выгнул спину дугой, шерсть на нем встала дыбом.
— Вот и я! — смеясь, заявил Мартин.
— Ох! — вскрикнула Люциана. — Это ты! А девушка?
— Тоже вернулась. Она дома — у отца, матери и сестры — и переходит из объятий в объятия.
Мартин совсем ослабел. Он опустился на стул.
— Я не ошибся. Правда, отыскать ее было нелегко. Я застал ее у неких молодых людей, которые собирались уехать в страну «неограниченных возможностей».
Настроение у Мартина было самое счастливое. Он попытался уснуть и наверстать ночные часы.
Через неделю Мартин почти выздоровел и встал с постели.
— Как у нас с деньгами? — спросил он.
Люциана поникла головой.
— Их не хватит до того, как…
— Иду в магистрат, — сказал он. — Дело пересмотрено в мою пользу. Не вижу оснований, по которым меня могли бы не допустить к исполнению служебных обязанностей.
— Вчера я встретила Цвибейна, — вспомнила вдруг Люциана. — По нему никак не скажешь, что у него неприятности.
