– Девушки, а вы сейчас куда? – окликнул их Генка.
– В сад Луначарского, слушать оркестр, – оглянулась Тамара.
– Меня с собой возьмете?
Нина пожала плечиком:
– Давайте, только быстро, а то уже вечереет.
Парень не заставил себя ждать, одним прыжком перемахнул через подоконник и догнал девушек.
С утра у Насти ныло сердце. Неясная тревога не оставляла в покое. Она сама не могла понять, что с ней. От Лили вторую неделю не было писем. Да и предыдущие письма не радовали, не ладилось у неё со свекровью. Слишком властная мать Николая наводила свои порядки в молодой семье, да только не на ту невестку напала, нашла коса на камень.
К Насте подошёл начальник цеха.
– Что-то ты неважно выглядишь, Пална. Занедужила, что ли?
– Да что-то сердце прихватило, Семён Петрович. Слишком жаркая для августа погода, что ли?
– Причём тут погода? Отдохнуть тебе бы надо. Да и всем бы отдохнуть не помешало, пашем-пашем, как кони. Иди-ка ты, Пална, в медпункт, а потом домой, хоть выспишься до завтра, пока совсем не свалилась.
– Спасибо, Семён Петрович, что отпустили.
– Да-да, иди, пока не передумал. Кто бы ещё меня самого отпустил, тоже мотор барахлит.
Дорогой Настя отоварила карточки, пришла домой непривычно рано. В сенях увидела мужские туфли. За дверью было тихо. Полная дурных подозрений, распахнула дверь. Картина перед ней предстала самая невинная. Нина неподвижно сидела у стола, а напротив неё расположился с альбомом и карандашами соседский парень и рисовал портрет.
– Здрасте, – сказал он, не отрывая взгляд от альбома.
– Мам, смотри, как здорово у Гены получается!
Настя подошла, заглянула в альбом через плечо парня.
– И правда, хорошо.
– Похоже?
– Похоже.
Настя выложила продукты на стол. Нина помогла ей накрыть ужин. Гость не уходил. Втроем сели ужинать. За чаем Гена вдруг сказал:
– Анастасия Павловна, мы с Ниной решили пожениться. Вы не против?
От неожиданности Настя уронила чайную ложку. Вот и старшая дочь уходит от неё, оставляет её совсем одну. В сердцах отодвинула чашку:
– А чего ты у меня спрашиваешь? Ей жить, ей и решать. По мне – хоть за кого, лишь бы ей нравился.
Настя с шумом отодвинула стул и ушла из комнаты, оставив парня в недоумении. Вот когда она поняла чувства своего отца, Павла Яковлевича, его обиду на пошедшую против отцовской воли дочь. Растишь этих дочерей, растишь, ночей не спишь, жизнь за них готова отдать, а потом приходит какой-то чужой мальчишка, и твоя кровиночка уходит за ним без оглядки. И уже ему, мужу, а не родителям, дарит всю свою любовь и заботу. Несправедливо это!
