Эти двое разворачиваются и направляются к черной Cutlass Ciera, припаркованной чуть дальше от управления отеля. Они кажутся странной парой, как думает Мириам. Похожи на двух дворняжек: маленький бульдог семенит рядом с костлявым догом.
— Они ищут твоего брата, — говорит Луис. И его голос отнюдь не радостный.
— Моего брата. Ага. Спасибо. Ну, знаешь, за то, что не сдал его.
— Мне не очень приятно обманывать представителей закона, — говорит он, наблюдая за тем, как черный Олдсмобиль выезжает с парковки. Машина спускается вниз по улице и теряется в темноте.
— Это потому что у тебя куча благородных черт характера: честь, порядочность, благородство и другие положительные качества, которые чужды мне. А это много для меня значит. Правда.
Луис делает глубокий вдох.
— Так и что там произошло?
— Эти двое агенты ФБР…
— Нет. В комнате.
Она знала, ей так хотелось этого избежать.
— Я не знаю. Я просто психанула. Хочу оранжевой содовой.
— Оранжевую содовую.
— Я же говорила, что мы, сучки, просто сумасшедшие.
— Существует хоть малейший шанс, что мы об этом поговорим? Или просто потусуемся, телек посмотрим?
«Он пытается наладить отношения, — думает Мириам. — Это мило. Но…»
— Не могу. Мне пора. Я должна поговорить с братом и напинать его за то, что из-за него пришлось соврать федералам.
— Мы можем повторить? — спрашивает он.
На его лице грусть и мольба. Мириам думает, что он очень одинокий человек; он, должно быть, хочет проводить с ней время. Но вот оно опять: вспышка, тень на его лице — пара заклеенных изолентой глаз, текущая кровь, личинки, ржавчина, отпадающая от говенного тесака. Мириам содрогается.
— Я ужасный человек, — заявляет она. — Безобразная негодница. Меня одолевают ужасные мысли. Я делаю отвратительные вещи. Ругаюсь матом, пью, курю. У меня голова, как и рот, забита дерьмом, и оно постоянно из меня льется… — «Как поток опарышей», — думает Мириам. — Тебе это всё не нужно. Ты отличный парень, Луис. Хороший человек. И ты не захочешь быть со мной. Ты окунешься в полное дерьмо. Моё дерьмо. Мои проблемы, мои эмоции, во всё моё. Я как ушат нечистот, что выльют тебе на голову. Найди себе лучше хорошую девушку. Какую-нибудь, что носят сарафан. Такую, которой чужды такие слова, как «твою мать», «петушина», «говнюк» и «ублюдок».
— Но…
— Никаких «но». На этом всё. Ты хороший.
Мириам поднимается на носочки и целует Луиса в подбородок.
— Проживи нормальную жизнь, — говорит она и очень хочет рассказать ему правду. Девушке хочется сказать, что ему осталось не так уж и много; пусть пойдет и снимет проститутку, съест самый вредный и дорогущий чизбургер, какой только сможет найти, и, ради Бога, пусть держится подальше от маяков. Но Мириам ничего подобного не говорит. Маленькая часть её надеется, что, если он будет держаться от неё подальше, всё останется тайной. Эдакой уловкой. Так она его спасет. Это ленивая и инертная теория — но поскольку активность никогда пользы ей не приносила, это всё, что у неё есть.
