Пол сидит тихо. Он обкусывает губу белыми зубами, какие могут быть только у подростка.
— Так они его и нашли, — говорит Пол. — С удочкой в руке.
Мириам хихикает.
— С удочкой в руке.
Пол удивленно моргает.
— Ну, понимаешь? Удочка? В руке? Ну, как будто с членом в руке? — Она отмахивается и достает еще одну сигарету. — Да и фиг с тобой. Джо бы понравилось. Джо бы оценил этот тонкий двойной смысл.
— Вы с ним переспали? — спрашивает Пол.
Мириам притворяется, что шокирована. Она обмахивается рукой, словно приехавшая с юга на бал оскорбленная дебютантка.
— Почему, Пол, ты так обо мне думаешь? Я само воплощение целомудрия. — Он на это не покупается. Мириам прикуривает сигарету и машет ему. — Дружище, я выбросила ключ от своего пояса верности давным-давно… просто взяла и зашвырнула его в реку. Однако, нет, Пол, я не спала с твоим дядей. Мы просто вместе выпили. Посидели в баре. А потом пошли каждый своей дорогой. Я вообще не была уверена, что он мне поверил, пока ты меня не отыскал.
— Он рассказал мне за месяц до смерти или около того, — говорит Пол, пробегая рукой по взъерошенным волосам. Он некоторое время, вспоминая, смотрит в никуда. — Он поверил. Я сказала ему, чтобы он не ходил на рыбалку. Но он лишь пожал плечами и ответил, что очень хочет поехать. И если ему суждено умереть там, так тому и быть. Мне кажется, он испытывал некоего рода волнение.
Пол тянется и включает диктофон. С опаской смотрит на Мириам. Ищет её одобрения? Или думает, что она сейчас его укусит?
— Итак, — говорит он, — как это работает?
Мириам глубоко вздыхает.
— Эта штука, что у меня есть?
— Ну да. Она.
— Видишь ли, Пол, у этой особенности есть свои правила.
Глава третья
Луис
Одно сплошное шоссе. Все остальное черное, исчезает в тени. Существует только то, что высвечивают фары автомобиля — светящаяся разделительная полоса, сосна, дорожный знак — они появляются из темноты и в ней же исчезают.
Дальнобойщик выглядит в точности так, как и его тень: руки размером с ветчину, плечи как куски гранита, грудь — гроздь бочек, связанных между собой. Но мужчина чисто выбрит, у него нежное лицо и добрые глаза, а волосы цвета песка на пляже.
«Наверное, насильник», — думает Мириам.
В кабине тоже чисто. Даже слишком чисто: ни пылинки, ни соринки. «Урод, любящий контроль; урод-чистюля; серийный маньяк-насильник-убийца, который носит-кожу-убитых-им-женщин», — думает Мириам. Радиоприемник крепится на хромированной пластине. Сидения обтянуты коричневой кожей («наверное, человеческой»). Пара игральных костей — полых, алюминиевых с выбитыми точками — свисают с зеркала заднего вида и лениво крутятся.
