Лийт хочет возразить — в том плане, что когда позовет, тогда и пойдешь. Однако Ноэлия почти исчезла из моего восприятия — а из его, пожалуй, и полностью. Командир еще какое-то время присматривается.
— Она что, к тебе в комнату зашла? — Похоже, Лийт озадачен. Киваю. — Тогда иди. Вернешься ночью, как заснет.
Поднимаюсь, в тот же миг слышу призыв, с каким-то надрывным отчаянием.
— Зовет, — объясняюсь, прощаюсь через омаа, бросаюсь в комнаты.
Сидит на кровати, непонятное чувство. Не думал когда-нибудь увидеть ее здесь. Резко вскидывается. Удивлена — наверное, потайным ходом. В руках рисунок-омаа, выжженная после последнего отката Овиния. Теряюсь, стараюсь не подать вида. Зачем она копалась в моих личных вещах? Мальчишкой я любил рисовать. Это единственное, что осталось доступно сейчас. Выжигать эмоции огнем омаа на специальной бумаге.
Вздрагивает, откладывает в сторону, отставляет бокал. Не пила бы ты больше.
— Ты где был? — поднимается навстречу.
— Командир вызвал, моя госпожа. Распоряжения насчет завтрашней церемонии, — отвечаю, ощущаю четкие движения рук возле глаз. — Вы плачете? Что-нибудь случилось?
— Дарсаль, — шепчет, всхлипывает. Приближается. — Мне страшно.
— Почему, моя госпожа? — Голос хрипнет, глупые вопросы задаю. Конечно, ей страшно. Так близко… — По-моему, вы хорошо провели последние дни, — пытаюсь подбодрить.
— Лучше бы не проводила. — Снова всхлипывает, слезы вытирает. — Я так боюсь уезжать, и что там, в Айо? А вдруг…
Бросается внезапно на шею, прижимается к груди, пытается сдержать глухие рыдания. От неожиданности не знаю, что и делать. Обнимаю осторожно, удерживаю омаа — так и рвется объять.
— Вы станете императрицей, вся гвардия повелителя будет охранять вас, никаких «вдруг» не случится, моя госпожа. Императоры испокон веков выбирали себе невест в Йоване, вам нечего бояться.
Ноэлия
— И где они теперь? — спрашиваю тоскливо.
— Люди не вечны.
— Мать Иллариандра давно умерла?
— Лет пять назад, моя госпожа.
— Ты ее видел?
— Мало, моя госпожа, она жила по большей части в загородном имении, редко приезжала в Хадрам. Только с сыном повидаться, но чаще он ездил туда.
— А если я не смогу родить? — шепчу то, что больше всего ужасает.
Слова Тересии никак из головы не идут.
— Сможете, моя госпожа, — отвечает уверенно. — Ваша аура свидетельствует.
— Ты это видишь?! — До сих пор не привыкну.
— Конечно, моя госпожа. Вашу ауру в любых деталях. Только вас — нет.
Вздрагиваю, осознаю, что вцепилась в него, как в последнего родного человека. Да почему «как», у меня и нет никого. Даже Тересии уже нет. А может, и не было никогда. Во всяком случае того, что я намечтала.
