И это понимание смыло мой смех, как холодная вода.
— Но это невозможно, — охнула еще одна жительница Саркана, на этот раз довольно молодая и миловидная, зато с багровым синяком на щеке, совершенно незаметным в зеркальце.
— Так же возможно, — от обиды за Танрода ляпнул мой язык, опередив рассудок, — как ссадина на вашем лице.
Все маги мгновенно смолкли и насторожились, а потом начали поспешно покидать беседку. Некоторые ушли магическими путями.
— Зря ты обидела Корену, — устало заметил магистр и повел меня к креслам, стоящим напротив опустевших диванчиков. — Она возится с одаренными парнишками, найденными в самых бедных семьях.
— И они за это ставят ей синяки? — угадала я, но сдаваться не пожелала: — Я тоже дралась бы, если бы дар проснулся, когда еще были живы мои родители и маги забрали меня из родного дома.
— Она добрая женщина. — Танрод оглядел совершенно пустой столик и покосился на меня: — А что ты видишь на столе?
— Старинную инкрустацию четырьмя видами дерева в виде розы ветров и каких-то символов, — присмотревшись, послушно доложила я.
— Поразительно, — пробормотал кто-то за нашими спинами, и мы дружно оглянулись.
Стоявший в трех шагах мужчина был уже немолод, судя по взгляду, и полностью одет. Но слегка «плыл», как отражение в воде.
— Ты его видишь? — спросила я учителя.
— Нет, думаю, он под «невидимостью». А ты?
— Вижу отлично, но он чуть рябит. Немолодой мужчина, точнее, маг, глаза темно-серые, похожи на твои, взгляд умный, немного недоверчивый, волосы без седины, костюм летний стального цвета. Еще?
— Достаточно, — еле заметно усмехнулся Танрод. — Это старший магистр Вайрес. Он и в самом деле мне родственник, старший брат по отцу.
— И какая-нибудь польза от этого есть? — деловито осведомилась, уже приняв важное решение, от которого не собиралась отступать ни на шаг, даже если сам Танрод будет этим возмущен.
Так как давно и точно знаю: приходя в такие вот компании, нельзя вести себя подобно робкому и тихому ребенку. Иначе мгновенно найдутся желающие взять тебя под свою опеку, точнее — в приемные дети, и потом нельзя будет шагу ступить и слова сказать без одобрения покровителя.
— Очень немного, — почти смеялся жених. — Скорее повышенная требовательность к моим поступкам.
— Так и подозревала, — вздохнула я. — Тогда расскажи, что за фокус со столом.
— Он накрыт скатертью и уставлен сладостями, — бесцеремонно ввязался в наш разговор Вайрес, обогнул наши кресла, прошел к диванчику и сел напротив.
