И только один трезвый голос осадил старичков.
«Помилуйте, господа, при чем тут Англия? — сказал сесомо обер-полицмейстер Тестов. — Князь приходится генералу родным дядей по материнской линии. Приличия того требуют, чтобы генерал у него поселился!»
Старичкам обер-полицмейстеру было нечем возразить, но все же они решительно не согласились с его доводом. Уж больно оригинальнейшей личностью слыл князь Ахтаров в первопрестольной.
Он, шестидесятилетний холостяк, нигде никогда не служил. Вся жизнь его прошла в путешествиях, и весьма романтических.
Поговаривали, что пятнадцать лет он бороздил моря и океаны в облике капитана пиратской шхуны — и за свои пиратские подвиги был возведен королевой Англии в английские лорды — случай неслыханный в истории надменного Альбиона!
Князь лишь усмехался над этой, как он говорил, небылицей. При этом его лошадиный подбородок отвисал вниз — и громовой хохот сотрясал московские гостиные, да так, что стекла в окнах порой лопались; а фарфоровых чашек, выроненных из испуганных рук московских барынь и барышень, было перебито столько, что ему перестали намекать на его корсарское прошлое. Так что давайте и мы оставим пока в покое князя Ахтарова и его племянника, генерала Саблукова, — и займемся медвежатами — конногвардейскими офицерами, что приехали вместе с генералом в Москву.
Поселясь в Лефортовых казармах, они в первую же ночь устроили такой кутеж, что на утро о нем заговорила вся Москва!
В подробности сего кутежа входить не будем. Скажем только, что они, одробности, были столь непотребны, что московский генерал-губернатор незамедлительно принял меры.
Штабс-ротмистру Бутурлину было предписано в двадцать четыре часа покинуть Москву и пределы Московской губернии. Остальных своих медвежат генералу Саблукову удалось все-таки отстоять.
Чтобы Бутурлин наверняка покинул Москву и Московскую губернию, Ростопчин назначил ему в сопровождающие чиновника по особым поручениям князя Андрея Ростова. Опрометчиво, скажем, назначил.
Князь Андрей самолично принимал участие в конногвардейском кутеже, правда до его апогея, Бог миловал, не дожил, т. е. был к тому моменту мертвецки пьян.
Не выдержал.
Серебряное ведерко из-под шаманского его свалило.
На пари с тем же самым Бутурлиным в один неотрывный глоток он выпил влитые в это ведерко три бутылки Клико — и рухнул тут же на пол, но пари выиграл!
Его подняли, отнесли в сани, уложили рядом с предметом пари и отправили домой. В объятиях этого предмета его и разбудил курьер, прибывший от Ростопчина.
