Бросить его, как вы понимаете, Порфирий Петрович не мог — и к тому же все еще надеялся, что драгун наконец-то перестанет буйствовать и расскажет, что привело его в такое буйное замешательство.
— Ишь ты, как вырядились, срамницы! — отвлек Порфирия Петровича от дорожных размышлений кучер Селифан. — Гляньте, барин.
Капитан в отставке посмотрел, куда указал кнутом кучер.
Три розовые нимфы с распущенными волосами купались в снегу возле баньки, из трубы которой под самое небо шел сизый дым.
— Завлекают в непотребство! — зло сплюнул Селифан.
— А хороши ведь! — залюбовался на это «непотребство» Порфирий Петрович. — Истинный Рубенс! — И сердце его бешено заколотилось от вида трех жарких женских тел на алмазном снегу.
— Правильно, барин, топором им отрубить все их непотребства!
— Тебе только рубить, Селифан, — засмеялся Порфирий Петрович на то, как истолковал его слова кучер. — А рубить-то есть что у них, а, Селифан?
— Знамо, есть, — усмехнулся кучер. — На то они и бабы, чтобы у них энто было. Гладкие… стервы. Аж в пот бросило, — отдал должное рубеновским формам «придорожных нимф» Селифан и спросил: — Так что, барин, приехали, что ли?
— Приехали, — ответил Порфирий Петрович. — Поворачивай направо к барскому дому. — И тройка съехала с наезженной дороги — и понеслась мимо трех голых баб и баньки к деревянному барскому дому, стоящему на косогоре.
Там их уже ждали.
На крыльце стояла Матрена в душегрейке.
С высоты своего гренадерского роста она посмотрела на Порфирия Петровича, вылезшего из саней.
Неказистый, в потертом тулупчике, артиллерийский капитан в отставке не произвел на нее должного впечатления, но она все же добродушно улыбнулась ему.
— Милости просим к нам в гости, — сказала она густым басом и низко поклонилась до земли. — Баньку с дороги не изволите?
— Не до баньки нам, любезная, — деловито ответил Порфирий Петрович. — Товарищ мой тяжко захворал. Боюсь, не довезу живым до дому. Барыню зови.
— Мы сами справимся, — возразила Матрена и кликнула двух мужиков.
Мужики ловко вынули из саней спящего ротмистра и понесли в дом.
— А что с ним? — спросила Матрена Порфирия Петровича, когда драгуна уложили в гостиной на диване.
— Белая горячка, — честно ответил Порфирий Петрович. — Доктора надо.
— Без дохтора товарища вашего вылечим! — наклонилась над больным Матрена и потрогала лоб. — Из-за чего у него, сердешного, болезнь-то приключилась?
— Барыня где? — не захотел отвечать Порфирий Петрович Матрене. И вообще, его стала раздражать эта назойливая, имевшая на все свое понятие, баба!
