И каково же было её удивление, когда она очутилася вместо хлада в жарище летней! Вскрикнула она, Буривоя потягивающегося заметив, и где стояла, там на задницу и шмякнулась, ибо ножки её более не держали.
— Ай-яй-яй-яй-яй! — сызнова попенял Буривой нерадивой хозяйке, — Да разве ж это, Маргошка, холодильник! Гляди — ещё немного и твои запасы смердеть начнут! Нет, как ты себе там хошь, а я таки терем этот твой размечу, ага!. Пошли, давай, наверх, рассиделась тут, понимаешь!
Взмолилась тогда испуганная донельзя ведьма и попросила она великого колдуна за зло допущенное её чересчур не наказывать.
— О, Воебур мой могучий да загадочный! — обратилась она к Бурше, руки в отчаянии заламывая, — Не размётывай ты, пожалуйста, моего терема ладного, ибо он мне от папеньки ещё в наследство достался! Что хошь у меня проси — всё тебе дам я с радостью, поскольку разными я вещами колдовскими обладаю!
Почесал себе Буривой ряху для отвода глаз, да и говорит Маргоне занудливым весьма гласом:
— Э-э, да что у тебя есть-то путящего! Одна сплошная ерунда… Вот ежели бы у тебя оружие оказалось против всякого недуга да против колдовства — тогда да, тогда дело другое. Да только откуда у тебя, у такой завалящей ведьмочки, оружию сему великому взяться…
— Есть! — воскликнула Маргона звонко, распахнув во всю ширь глаза свои огромные, — Есть у меня такое оружие, славный Воебур! Пошли, сейчас покажу!
Схватила она Буривоя за руку и буквально наверх его поволокла. А как оказались они снова в светёлке, то кинулась Маргона тотчас к старинному комоду, в ящике одном судорожно порылася и достала оттуда наконец… тугую кожаную нагайку!
— Вот! — заорала она злорадно, — Вот моя плёточка заветная, с виду не дюже приметная!. — и она в Буршу огненно вперилась: Ну что, колдовская гадина — попался, а?! Ха-ха-ха-ха! Тут тебе, великий колдун, и карачун будет! Ни один волшебник против плётки этой божественной не в силах будет устоять!.
Да, подскочив, как Буривою по заднице плёткой этой треклятой перетянет!
— Ой-ёй-ёй! — вскрикнул тот непритворно, — Ты чё творишь, ведьмачье твоё отродье — больно же!
А Маргона, узрев, что Буривой в общем-то нормально удар хлёсткий вытерпел и превращаться во что-то другое вовсе не спешил, ещё шире глазищи в удивлении вытаращила и даже плётку из рук выронила. Ну а Бурша, не будь дурак, плёточку ту — хвать, да и стал ею, играючи, в воздухе помахивать.
Маргона же как мел побелела, на пол мешком осела и склонилася пред Буривоем аж ниже некуда.
