А утром рано встал он ото сна, у колодезя быстро умылся и в путь-дорогу заторопился. Шёл-шёл, топал-топал и к полудню пришёл в одно большое село, называемое Белица. Оттуда до Арконы было с полдня всего пути. Прошёл Бурша по улице главной вперёд, смотрит — толпища на площади в центре села собралась в числе немалом. Он — туда, глядь — ёлы-палы! — никак судилище там происходило над неким схваченным старцем? Пригляделся Бурша повнимательнее — а то ж Богумира-слепца судили, великого мастера-гусляра и всенародного певца-сказителя!
Протолкался Буривой поближе к серёдке и видит, что на площади находится дружина вооружённая, а на дубовом резном стуле восседает бояр какой-то незнакомый, на вид дюже уж грозный и на рожу превесьма жестокий.
— …таким образом, — драл горло один из воев, глашатаем видимо назначенный за глас свой зычный, — бродяга Богумирка признаётся виновным во всём целиком и полностью! За свои непотребные песенки супротив княжеской власти приговаривается сей горлопан… — и воин сделал внушительную паузу, обведя притом присутствующих злобным взглядом, — к ста ударам карающего хлыста!
По толпе прокатилась волна возмущённого ропота, воплей и ора.
— Да разве ж можно так над древним стариком измываться! — послышался из гущи людской голос несогласный, — Ведь он же точно брыки откинет от ста ваших горячительных!
А главный боярин тут с места своего привскочил и, шаря по толпе полыхающим взором, завопил громко:
— Это кто ещё там пасть свою разевает, а?! Может, умник, ты сам за старого охальника спиняку свою подставишь?! Я на такой обмен согласный! Давай, иди сюда!.
Недовольный селянин сразу же завял и сник, а толпа опять загудела, но уже не возмущённо, а как-то примирительно.
— Тогда, может, кто другой желает? — продолжал боярин к публике обращаться, — Милости просим — скамейка для храбреца уже готова!
— Кто это такой, а? — спросил Буривой у отрока, который стоял рядом с ним и от бессилия заламывал свои тонкие руки, — Как имя у сего бояра наглого?
Что-то в своём войске такового он ранее не видал, а он всех до последнего своих воинов в лицо знавал.
— Да это же Борзан, подручный княжеский, — повернув к Буривою залитое слезами лицо, ответил отрок, — Лютый он зверюга, а не человек!
— А тебя как зовут, парень?
— Светолик я, Богумиров поводырь, — назвал паренёк своё имя и обречённо махнул рукой, — Эх, пропал деда Богумир! Говорил же я ему — не надо петь эту песню крамольную да злить этих волков, да разве ж он послушается!
