Виннипегская Стена и я | страница 15
С этой мыслью, от которой у меня во рту появилась горечь, я сглотнула и сосредоточилась на видео-чате.
— Ванесса, подумай о том, что ты делаешь, — спорил со мной менеджер через камеру.
— Я подумала. Слушай, я даже не настаиваю на двухнедельной отработке. Просто найди кого-то, я его всему научу, а затем уйду.
Тревор приподнял подбородок и просто смотрел прямо в камеру компьютера, сильный блеск средства для волос, которым он обычно пользовался, отражался в солнечном свете, проникающем через окна его кабинета.
— Это какая-то апрельская шутка?
— Сейчас июнь, — ответила я осторожно. Идиот. — Я больше не хочу этим заниматься.
Его лоб нахмурился, а плечи напряглись, будто мои слова, наконец, дошли до него. Одним глазом он сквозь пальцы пялился на меня.
— Ты хочешь больше денег? — имел наглость спросить он.
Конечно, я хотела больше денег. Кто не хочет? Я просто не хотела их от Эйдена.
— Нет.
— Скажи мне, чего ты хочешь?
— Ничего.
— Я тут пытаюсь работать.
— Здесь не с чем работать. Ты не можешь предложить мне ничего из того, что заставит меня остаться, — вот как сильно я не хотела вернуться обратно в мир Виннипегской Стены. Тревор платил за то, чтобы исполнялись все его желания, и я знала, если дам слабину, он попытается этим воспользоваться.
Вероятно, ему легче убедить меня остаться, чем найти замену. Но я знала его приемчики и не собиралась идти у него на поводу.
Взяв стакан, который стоял на столе около планшета, я сделала глоток, изучающе глядя на него поверх края стакана. Черт побери, я могла это сделать. Я сделаю. Я не собиралась держаться за эту работу лишь потому, что он использовал на мне самый близкий к щенячьим глазкам взгляд. Так смотреть способно только истинное зло.
— Что я могу сделать, чтобы заставить тебя остаться? — наконец, спросил Тревор, убирая руки от лица.
— Ничего, — если крошечная лояльность к Эйдену и настоящее беспокойство заставляли меня работать до тех пор, пока я не поняла, что могу позволить себе уйти, вчерашний день расставил все по местам.
Я не хотела тратить еще больше времени.
На лице Тревора промелькнуло еще одно болезненное выражение. Когда мы впервые встретились два года назад, в его волосах виднелись лишь несколько седых волосинок. Теперь их там больше, и внезапно все обрело смысл. Если я считала себя феей-крестной, то Тревор, кажись, представлял себя Богом; Богом, которому приходилось творить чудеса в самых плачевных ситуациях.
И я не помогала ему, уходя от одного из его самых тяжелых клиентов.