Трое раввинов в лодке | страница 41
— Правда, — отвечает Блумберг. — Но даже если бы я и был Пинкусом, что это за манера — приветствовать таким ударом по спине?
Незнакомец рассвирепел:
— Да кто вы, собственно, такой, чтобы учить меня, как мне приветствовать своих друзей?!
Два совсем старых еврея встретились у светофора на углу Четырнадцатой стрит и Бродвея. Один и говорит:
— О, я слышал, у вас в семье несчастье, примите мои соболезнования. Только скажите, кто у вас умер: вы или ваш брат?
Гроссман и Эпштейн заходят в ресторан Ратнера съесть по пирожному и выпить по стакану чаю. Гроссман, приняв серьезный вид, наказывает официанту:
— Только в чистом стакане, пожалуйста.
Официант приносит пирожные и два стакана чаю, смотрит на клиентов сквозь толстые линзы и спрашивает:
— Кто из вас просил в чистом стакане?
Молодая женщина-репортер получила задание подготовить интересный материал о стариках. Она приехала в дом для престарелых и выискала трех самых дряхлых стариков, сидевших на скамейке в тени дерева. Фотограф сделал снимки, а она попросила рассказать их о секретах своего долголетия.
Первый рассказал:
— Никаких секретов, леди. Праведная жизнь во всем. Ни распутства, ни алкоголя, ни табака, здоровая еда и физические упражнения. И вот смотрите: мне восемьдесят один, а я выгляжу на семьдесят.
— А вы? — спрашивает репортер у второго старика.
Этот выглядел похуже, но отвечал бойко:
— Все это ерунда! Не воздержание, а умеренность во всем! Немного выпиваю, немного покуриваю, немного женщины, немного хорошего мяса. И вот результат — мне скоро стукнет восемьдесят четыре.
Третий выглядел полной развалиной: глаза водянистые, кашляет, содрогаясь всем телом. Он с большим трудом рассказал о себе:
— Жить так жить. Три пачки сигарет в день, в виски себя не ограничиваю, а в жару и пивка добавляю. Аппетит волчий, ем все подряд. Женат был только трижды, но зато любовниц!.. Что Бог дал, надо этим пользоваться. Вот так я жил и вот почему я здесь.
Репортер изумилась: странная формула долголетия!
— А сколько же вам лет?
— Только что исполнилось сорок семь.
Молодой человек проходит мимо кладбища и видит старика, сидящего на бордюрном камне тротуара и с рыданием бьющего себя в грудь.
— Моя дочь, она лежит там, на кладбище! О горе мне!
Молодой человек подошел к нему, желая его успокоить, но не зная, что делать. Он протянул старику салфетку и похлопал утешительно по плечу. А тот громко причитает:
— Моя красивая дочь! Они лежит там, на кладбище! Лучше б она умерла!