Сначала Аврелий избавился от тяжелой накидки из толстых кожаных полос, прошитых медными кольцами для защиты плеч и груди. Вслед на мозаичный пол сбросил такую же юбку. Скинул шерстяную тунику с длинными рукавами. Оставшись в одной нижней безрукавке-интеруле, принялся распускать кожаную шнуровку на своем варварском облачении, ниже пояса укрывающем тело от весенних заморозков и других пренеприятных превратностей путешествия по буколическим местностям. Легионеры подобное шерстяное полевое укрытие называют то ли галльским, то ли латинским словом «бракарум».
Носить такой вот чуждый для цивилизованного италийского горожанина или африканского нумидийца наряд, состоящий из обширного мешка для чресел и двух широких труб для ног, Аврелий некогда с трудом приспособился в холодном северном Медиолане. По прошествии двух-трех зим мало-помалу привык и нашел его вполне подходящим для поддоспешного одеяния и верховой езды.
Разобравшись со шнуровкой бракарума, он размотал набедренную повязку и наконец добрался до средней высоты изукрашенного бронзового сосуда, чье предназначение у него не вызвало каких-либо сомнительных и стеснительных колебаний. Справив неотложную малую нужду, закрыв плотной крышкой нужный сосуд, отметил: нечистоты, выходит, прямиком отправляются куда-то в подземную клоаку на вилле. Несомненно, и в деревне кесарево имение снабжено кое-какими городскими удобствами и так же по старому римскому укладу не имеет в жилом доме водопровода-акведука.
В горячей воде, щедро заправленной моющим маслом и сухими лепестками роз, Аврелий долго не расслаблялся, не сибаритствовал, не эпикурействовал философически или как-нибудь гедонистически. Он посыпал мятным аравийским порошком волнистую палочку из мягкого дерева и тщательно почистил зубы. Чем-либо иным банно-термальным не занялся, потому что сразу приступил к ответственной и скрупулезной процедуре бритья, согласно старому римскому обычаю оптиматов.
В противоположность мнению многих, согласных с тем, будто бы растительность на лице украшает мужей, бороды и усов грамматик и ритор Аврелий Патрик Августин смолоду никогда не носил. Уж очень он не желал уподобляться жрецам-служителям нечестивых демонов или походить на языческих бродячих бородачей-софистов, услужающих вкусам невежественной черни и тешащих тех же нечистых бесов бесплодного умствования. Обыкновенно во время бритья он с усмешкой припоминал ироничную реплику умнейшего и образованнейшего афинского иудея Ирода Аттика, говорят, видевшего ой много этаких философских бород и плащей, но философов, к сожалению, в таком неопрятном виде и образе не приметившего.
