бронемашины решил воспользоваться оптикой? Раннее утро, туман – вдруг заметит то, чего не разглядит со своего места водитель, сидящий куда ниже? Воронку от авиабомбы или поваленное поперек дороги дерево, к примеру? Вроде бы все спокойно, никаких признаков тревоги или нежелательной активности охраны переправы. Прекрасно! Все идет, как планировалось, их определенно не ждут и к их появлению не готовятся. Значит, уничтоженной практически в полном составе группе обер-ефрейтора Кунца все-таки удалось перебить русских разведчиков, прежде чем те успели сообщить своим. Вот и хорошо, а то в первый момент, получив тревожное радиосообщение, обер-лейтенант Грабер некоторое время колебался, не внести ли в первоначальный план изменения.
С другой стороны, какие уж тут изменения, если время расписано едва ли не по минутам? Плохо, конечно, что они так и не получили подробной схемы обороны моста, да и с тыла их уже не поддержат, пойди что не так, ну да ничего. Справятся, не впервой. Да и не поняли бы русские ничего, даже вернись кто из разведчиков живым – зря, что ли, группа шла именно в немецкой форме? Наверняка решили бы, что столкнулись с обычной разведгруппой, что вполне логично. Как будто их командиры не знают, что 6-я танковая дивизия уже почти на подходе! Какая тут может быть связь с едущим на ту сторону Луги одиноким бронетранспортером и следующим за ним грузовиком? Кунца с его парнями, разумеется, жаль, но что поделать – война… Все они прекрасно знали, что подобное рано или поздно может произойти с любым из них. С кем-то раньше, с кем-то позже. Das Schicksal…[11]
Спрятав бинокль, лейтенант легонько пихнул коленом унтер-офицера Пурвина, для которого русский был родным языком. Когда подъедут к переправе, именно ему предстоит первым завести разговор с караульным, попросив срочно позвать командира. И дальше действовать по обстановке, в зависимости от реакции противника. Вторым, кто отлично знал варварское наречие, был ефрейтор Шлау, едущий в грузовике. Русским по крови он не был, но долгое время жил на территории Российской империи. И экипаж броневика, и ефрейтор с шофером были одеты в русскую военную форму, кроме них еще трое находящихся в кузове бойцов – так, на всякий случай. Впрочем, когда начнется атака, это уже не будет иметь никакого значения. А после того как к реке подойдут танки во главе с обер-лейтенантом и мотопехота – и подавно…
– Вылезай наружу, подъезжаем.
– Слушаюсь, Herr Lieutenant. – Унтер поправил на голове шлемофон и завозился с запором бортовой бронедверцы. Выбравшись на наружную подножку, он выпрямился во весь рост, приготовившись отыграть свою роль в расписанном по секундам смертоносном спектакле. Он был настолько спокоен и собран, что Реннер, глядя на него, лишь криво ухмыльнулся: да, нечего и волноваться, враг ничего не подозревает, так что все пройдет, словно по нотам. Как было совсем недавно в Даугавпилсе, а до того – в Бресте, где его камрады из двенадцатой роты отработали на отлично, славно порезвившись в тылу противника, который, скорее всего, так ничего и не понял. Пурвин – отличный солдат, надежный, неглупый и исполнительный, даже странно, что чистокровный русский. Порой немного раздражает его зашкаливающая ненависть к «большевикам» и «комиссарам», как он до сих пор называет былых соотечественников, но это ничего, главное, чтобы в бою не мешало.
