Надев обувь и для порядка пригладив руками волосы, я вновь повернулся к поразительно терпеливым народным милиционерам и вопросительно взглянул на старшего, которым мне представлялся «оруженосец». Впрочем, как я заметил, точно такой же «Наган» выглядывал и из кобуры обыскивавшего меня сотрудника, третий же, худой как смерть и сутулый, являлся, видимо, не то стажером, не то еще кем-то второстепенным и оружие было ему не положено.
– Чего смотришь, пошли! – бросил мне первый, видя, что я окончил свой незамысловатый туалет и не знаю, куда себя деть.
– Куда? – наивно спросил я, начиная двигаться в сторону входной двери.
– Куда следует. Там и расскажете, как и с какой целью Вы сюда попали, кто Ваш друг и что у него за родственники в нашем городе.
Я мысленно поблагодарил Господа, что место, куда я вломился – всего лишь квартира, а не завод или чертежная мастерская, иначе обвинения в шпионаже в пользу империалистических гидр мне было бы не миновать. Только сейчас я обратил внимание, что женщина, столь чудно приветившая меня в своем доме, все это время находилась здесь же – она стояла в дверях, ведущих в будущую спальню альбертовой бабушки, и внимательно наблюдала за происходящим. Я, наверное, просто не ожидал от нее молчания, а потому и не заметил ее сразу. За это время она вновь успела переодеться, и предстала теперь передо мной в длинном темном платье без выреза, достаточно ладном, чтобы подчеркнуть безупречные линии ее стана, и вместе с тем скромном, дабы не вносить сумятицу в неверные сердца народных милиционеров.
Пропуская меня к выходу, стажер повернулся к ней:
– А Вы, гражданочка, пройдемте с нами, требуется написать заявление, чтобы, знаете ли, все по форме!
В ответ на это женщина ядовито улыбнулась, а услышавший реплику своего молодого коллеги старший милиционер поперхнулся и закашлялся.
– Ты что, мать твою, одурел?! – зашипел он на паренька, вновь обретя дар речи. – Ты представляешь, сопляк, с кем разговариваешь?
Порывистым движением приложив руку к сердцу, милиционер продолжил совсем другим тоном, елейным и виноватым, обращаясь на этот раз к хозяйке дома:
– Простите, пожалуйста, товарищ Алеянц, не сердитесь. Молодой он совсем, только-только прибыл на службу в наш город, не знает еще ничего здесь… Но мы, конечно, обучим…
«Товарищ Алеянц» никак не отреагировала на извинения ретивого правоохранителя, поставленного в неловкое положение молодым остолопом-коллегой. Она манерно развернулась на пятке и скрылась в спальне, явно демонстрируя недовольство. Обескураженный владелец нагана скривил страшную рожу и замахнулся на стажера, цедя сквозь зубы проклятия. Потом, зачем-то изогнувшись в стане, срывающимся голосом прокричал вслед удалившейся женщине:
