– Ну вот, ну вот… Славно, – дед словно сошел со страниц лесковских рассказов. – Не такой теперь уж бледный, как давеча. Кости-то не ломит?
– Нет, дед Архип, не ломит, – улыбнулся я его отеческой заботе. – Все прошло, кажись, можно и в путь.
– Прямо уж и в путь?! Ты бы это, парнишка, поосторожничал бы пока, всяко бывает – вроде и ушла хворь, да вернуться может. А куда пойдешь-то? К профессору своему, али еще кто ждет тебя с надеждой?
– Не издевайся, дед. Никто меня не ждет, сам знаешь, а уж профессор тем более. Он-то меня и втянул во все это, будь он неладен!
Так уж устроен человек, что любую свою глупую выходку, любую неудачу и наказание за собственную дурость готов поставить в вину кому-то другому. Именно он, этот другой, является причиной наших неудачных браков, нашего проигрыша в лотерею и увольнения с работы. Именно на нем неизменно лежит вина за потерянные ключи, осенний насморк и неурожай помидоров в нашем огороде. За смерть нашего приятеля-наркомана, за бесстыдное поведение нашей гулящей жены и за двойки наших бестолковых отпрысков ответственен тоже он, этот отвратительный, склочный, завистливый и порочный другой! Такие уж мы, люди, и я не исключение. Разумеется, мне нужен был крайний, повинный во всех моих злоключениях козел отпущения, и лучшей кандидатуры, чем профессор Райхель – человек, согласившийся мне помочь и поддержать меня советом, мне в голову не пришло. Конечно, и чванливая невротичка Алеянц, и тупой мужлан Пузанов, и фанатка уринотерапии Полина Владимировна – свиньи и виноваты, но больше всех виновен все же профессор оккультизма, решивший сделать из меня подопытного кролика и убедивший меня в необходимости этой дикой авантюры.
То ли все сказанное отразилось на моем лице, то ли дед Архип и сам был хорошо знаком с этим человеческим качеством и знал все наперед, но мое нападение на неизвестного ему профессора он не поддержал и не стал побуждать меня махать кулаками. Напротив, лицо его приняло осуждающее выражение и он, не дав мне развить мысль, одернул:
– Погодь-ка малость! Не спеши. Начнем с того, что я ни сном ни духом не ведаю всей этой истории, да и, честно тебе сказать, не особо-то желаю ведать. В лохмотья-то Кирилловы тебя, поди, не профессор нарядил, и не он погнал тебя в грозу по чужому городу. Чего ты слонялся-то без цели?
Прежде чем ответить ставшему вдруг суровым Архипу, я сел на край лавки и собрался с мыслями.
– То есть как это – «без цели»? Я, дед, от преследования уходил, от погони. Тут уж, сам понимаешь, не до мелочей было.
