— Добрый день! — сказал Пирс. — Хороша погодка! Я заходил, чтобы пригласить Пейшнс покататься. Пожалуй, поедем в среду, если день будет погожий; этот господин едет с нами. Может, и вы присоединитесь, мистер Треффри? Вы никогда у меня не бывали. Я угощу вас завтраком и познакомлю с моим отцом. Он стоит того, чтобы совершить двухчасовое плавание.
Это было сказано так странно, что невозможно было возмутиться его дерзостью. Джон Форд чуть не задохнулся, и казалось, вот-вот взорвется; но он поглядел на меня и сдержался.
— Вы очень любезны, — произнес он холодно, — но у моей внучки есть другие дела. А вы, господа, поступайте, как знаете. — И, едва поклонившись, он тяжело зашагал по направлению к дому.
Мы с Дэном переглянулись.
— Поедете? — с тоской спросил Пирс.
Дэн пробормотал:
— Благодарю вас, мистер Пирс; я лучше себя чувствую в седле, чем в лодке, однако благодарю. — Припертый к стенке, он оказался осторожным и покладистым.
Пирс благодарно улыбнулся.
— Так, значит, в среду, в десять. Не пожалеете.
Я услышал, как он буркнул себе в бороду: «Настырный тип!» — и снова зашагал по тропинке рядом с Пирсом. Я задал ему вопрос, как это он осмелился сказать, что я еду, не спросив даже моего согласия. Он без смущения ответил:
— Видите ли, мы со стариком не в ладах, но я знал, что по отношению к вам он не будет невежлив, поэтому и взял на себя такую смелость.
У него был настоящий талант обращать ваш гнев в любопытство. Мы уже опустились на дно лощины; начинался отлив — вода отступала, увлекая за собой мелкую мокрую гальку, шлифуя подводные скалы. В море на расстоянии четверти мили от берега, покачиваясь на волнах, стоял тендер с приспущенным рыжеватым парусом. Солнце рождало самую причудливую игру красок на розовых скалах и разбрасывало по всей поверхности моря блестящие пятна, похожие на стремительные стаи золотых рыбок. Пирс спустился в свой ялик и посмотрел на воду из-под руки. Казалось, он весь во власти восхищения.
— Вот бы наловить сетью этих блесток, — сказал он, — да превратить их в золото! Тогда можно и работу побоку. В серьезное дело я впутался, продолжал он немного погодя. — В среду расскажу вам о нем. Мне нужен журналист.
— Но я не пишу для газет, — сказал я, — Я занимаюсь другим. Мой конек археология.
— Неважно, — возразил он, — чем больше воображения, тем лучше. Для вас это будет чертовски полезно.
Его уверенность была поразительна, но уже давно настал час ужина, голод заглушил мое любопытство, и я откланялся. Оглянувшись, я увидел, что он все на том же месте, стоит в своем ялике и смотрит на море. Очень странный малый, но чем-то привлекательный.
