— А исправить это нельзя? — спросил Ангел,
— Чтобы исправить недостаток, нужно сперва его осознать, а они этого не сознают, так же как не сознают, что несоразмерно проводить шесть дней из каждых семи в конторе или на заводе. Человек, сэр, — это раб привычки, а когда привычки у него плохие, сам он и того хуже.
— У меня разболелась голова, — сказал Ангел. — Шум просто оглушительный. Когда я прилетал сюда в тысяча девятьсот десятом году, такого не было.
— Да, сэр. Мы с тех пор пережили Великую Заваруху, а после нее погоня за деньгами превратилась в какое-то неистовство. Как и другие люди, мы теперь вынуждены изощряться в искусстве приравнивать дважды два к пяти. Это значительно ускорило развитие цивилизации и пошло на пользу всему, кроме человека, — даже лошадям, поскольку их больше не заставляют возить непосильные тяжести на Тауэр-Хилл или какие-либо другие холмы.
— Как это может быть, — спросил Ангел, — если работы стало больше?
— А они вымерли, — сказал гид. — Как видите, их полностью заменила электрическая тяга и воздушное сообщение.
— Вы как будто настроены враждебно к деньгам? — перебил Ангел, бросив на него испытующий взгляд. — Скажите, неужели вы в самом деле предпочли бы иметь шиллинг, а не пять шиллингов и шесть пенсов?
— Сэр, — отвечал гид, — вы, как говорится, начинаете не с того конца. Ведь деньги — это всего лишь возможность покупать то, что хочешь. Вам следовало бы спросить, чего я хочу.
— Ну, чего же вы хотите? — спросил Ангел.
— По-моему, — отвечал гид, — когда мы оказались банкротами, нам бы следовало попытаться не умножать количество денег, а сократить свои потребности. Путь истинного прогресса, сэр, — это упрощение жизни и желаний вплоть до того, чтобы отказаться от брюк и носить одну чистую рубашку, доходящую до колен, довольствоваться передвижением на собственных ногах по твердой земле; есть простую пищу, самими нами выращенную; слушать собственный голос да напевы свирели; чувствовать на лице солнце, дождь и ветер; вдыхать аромат полей и лесов; иметь скромную крышу над головой и миловидную жену, не испорченную высокими каблуками, жемчугом и пудрой; смотреть, как резвятся домашние животные, слушать певчих птиц и растить детей, приучая их к воде, холоднее той, в какой купались их отцы. Нам следовало бы добиваться здоровья до тех пор, пока не отпадет нужда в аптеках и оптиках, в парикмахерах, корсетницах, всяких салонах красоты, где нас штопают и латают, угождая нашим прихотям и скрывая уродства, которыми современная жизнь наделила наши лица и фигуры. Самой нашей честолюбивой мечтой должно было стать такое сокращение своих потребностей, чтобы при современных научных знаниях производить все необходимое быстро и без труда и, имея достаточный досуг, крепкие нервы и здоровое тело, наслаждаться природой, искусством и семейными привязанностями. Трагедия человека, сэр, в его бессмысленном, ненасытном любопытстве и жадности, а также в неизлечимой привычке пренебрегать настоящим во имя будущего, которое никогда не наступит.
