— Ты чё с ним делаешь? — спросил один из его приспешников, указывая на кирпич.
— Эта гадкая Дотти. Сейчас она у меня получит. Я её убью, — со смаком сказал Бойл.
Его банда одобрительно крикнула. Они знали, что им достанется, если они его не поддержат.
Как и у большинства хулиганов, у Бойла было несколько приспешников, которые любили наблюдать за тем, как он делает то, на что сами они не решались. Они поддерживали его своим молчанием, своим невысказанным одобрением. Но это не значило, что Чед им нравился. В глубине души он это чувствовал, и от этого становился ещё злее.
За день до этого, на общем собрании Бойл наступил Дороти на ногу. Дороти довольно небрежно ударила его локтём в живот и сделала подножку. И директор отчитал его за плохое поведение!
И вообще она была странная. Никто с ней не хотел играть. Она говорила, что хочет стать астронавтом, а это же глупо — девочки не могут быть астронавтами, это всем известно.
Он подпрыгнул к девочке и, пока она была к нему спиной, занёс руку.
Даже сквозь варежки он чувствовал, какой кирпич холодный и твёрдый. Его занесённая рука была силуэтом на фоне низкого солнца, и девочка обернулась, увидев резкое движение тени.
Она закричала.
Бойл со всей силы взмахнул своим оружием и расколол ей череп, убив на месте.
Позвали старших. Мисс Маршалл не отчитывала Чеда. Она не знала с чего начать. Сама идея ругать ребёнка за убийство казалась фарсом. Приятели Бойла, его банда, разошлись от него в стороны, охваченные каким-то суеверным страхом.
Было принято решение передать дело в суд по делам несовершеннолетних, а пока оставить ребёнка под домашним арестом, под надзором его матери. Директор лично пошёл к родителям жертвы. Он не пытался замять это дело, а наоборот, созвал специальное родительское собрание, посвящённое этому событию.
Впервые все родители его слушали.
Каждое утро, раздвигая на окнах шторы, миссис Бойл чувствовала стыд. Вначале она постоянно плакала, снова и снова спрашивала Чеда о том, как он мог такое сделать. Она отшлёпала его старым тапком, тем самым, которым раньше пользовался её муж, но Чед молча принимал эту боль, как будто это было всего лишь мелкое неудобство.
Всё это время он смотрел на неё скорее с удивлением, как если бы ответ на её вопрос был очевиден. Наконец, когда она его начала трясти, он сказал:
— Ангел сказала мне сделать это.
От этих слов миссис Бойл не стало легче. Она уверилась в том, что её сын безумен, что теперь им будут заниматься психиатры. Она и сама была какое-то время их пациенткой и знала, что соседи об этом знали. «Наследственное», — скажут они. — «Грехи отцов».
