Однажды Витя прибежал с радостной новостью: среди них оказались и самцы, и самки, в чем нельзя было усомниться, потому что черепахи, не теряя дорогого весеннего времени даром, занялись свадебным ритуалом. Самцы, большей частью мелкие, круглые и толстые, возбужденно окружали самку, случалось, дрались между собой, ударяясь мордочками. Победитель продолжая суету вокруг большой и плоской дамы, действуя примерно так же, как в драке с соперником, — тыкая подругу головой, послеьчего забегал сзади и норовил забраться ей на спину. Витя притащил к кордону кучу черепах. Мы наблюдали всю эту бурную деятельность, не прекращая обеда. Даже услышали боевую, победную песнь самца «Ки-и!», которую он выкрикивал уже на спине у подруги в последний, решительный миг брачной церемонии.
Мы много фотографировали архаров. Часть съемок могла послужить как дополнительный материал, с которым предстояло работать в Москве. Так, я измерял расстояния между пасущимися и лежащими животными. Самой удобной меркой служили сами архары. Я мысленно выстраивал их цепочкой по пастбищу и считал, сколько бы зверей поместилось между двумя группами, между пасущимися архарами. Фотографии позволяли запечатлеть то, что мы видели, «про запас», сделать такие же измерения дома, в лаборатории.
Но нередко карандаш не поспевал за тем, что схватывал глаз. Перестроения стада во время пастьбы или бегства можно было «поймать» только с помощью фотоаппарата. Я владел довольно мощной техникой. По крайней мере рюкзак с фотоаппаратами и объективами, который Витя безропотно носил, весил килограммов двадцать. Мы могли фотографировать издалека. Однако красивых фотографий, пригодных для обложки журнала, с такого расстояния, конечно, не получалось. Постепенно нас стало одолевать желание сфотографировать архаров в упор. Это оказалось нелегким делом, и в нас пробудился охотничий азарт.
Сначала мы задумали подкараулить архаров на переходе с места ночевки к пастбищу. В том, что такие переходы должны быть, мы не сомневались, хотя из-за городской привычки долго спать не встречали рассвет в горах. Заставить себя встать так рано мы не могли. Оставалось устроить засаду с вечера.
Одевшись потеплее, медленным шагом, чтобы не вспотеть перед холодным ночлегом, мы отправились с Витей в горы. Подходящие ложбинки уже были известны. В ненастные дни, когда архары до полудня медлили с выходом на пастбище, мы встречали группы именно в этих ложбинах.
Не зная, будет ли утром время все приготовить к съемке, я заранее установил треногу, приготовил «к бою» аппарат, укрыл его тряпицей и лишь после этого занялся устройством ночлега: наломал веток и соорудил под фисташкой что-то вроде гнезда. Вспомнился рассказ Горелова, что летом в тени фисташек любят отдыхать кобры. К счастью, до лета еще было далеко.
