Я покосился на место звуковика и вздохнул.
Мероприятие прошло без сюрпризов. Ничего сложного — я действовал по инструкции, не создавал пауз. И на протяжении полутора часов тихо злился на себя за то, что не смог отказаться.
Но это ещё ничего. Самое интересное началось немного позже.
Оказалось, что Артёмка в концерте не участвует. Оказалось, что за ответственного остался Володар и плохое предчувствие едва не забило мне эфир, стоило зайти в кабинет, чтобы сдать ключи от операторной.
— Задержись-ка на минутку, — сказал Соломонов, прижав мою руку с ключами к столу. — Думаешь, пронесло?
— Послушай… — мирно начал я. — Откуда столько злобы?
— Сапёр меня подставил, и я вытащу из тебя его адрес и полное имя любым способом. На этот раз твой рыцарь и пальцем пошевелить не успеет.
— Я ничего о Сапёре не знаю.
Хватка усилилась, и я скривился от боли. Силы Володару было не занимать — я мог бы справиться, только если бы выкрутился и убежал без оглядки.
— А узнать придется. Ты — моя единственная ниточка и я не собираюсь её упускать.
До меня, наконец, дошло, почему козлом отпущения стал именно я. Володар на проверку оказался не совсем уж пеньковым детиной — он просёк, что я говорю правду, а значит, нас с Сапёром связывали только временно-деловые отношения. Следовательно, впрягаться за мою тушку пирсингованный не станет. А ещё я никак не связан с профкомом и с самим Соломоновым, что делает меня идеальным доносчиком-крысой.
От одной мысли, что за на первый взгляд простейшей ситуацией постепенно вырисовывалась схема, стало жутко. Тем более, мне в ней отводилась крайне неприятная роль.
Я вырвался, но только потому, что Володар позволил. Кинул ключи на стол, пошел к двери, чувствуя, что одними разговорами адекватного отношения не добиться — следовало сейчас же доложиться деканату и свалить на недельку в тень.
Но и тут Соломонов обошел меня на шаг. За дверью поджидали его дружки, притом не те, что прижали нас в переулке, а этаж, как по плану, зиял девственной пустотой. Пары закончились, и преподаватели с концерта рассосались по кафедрам, чтобы слегка накатить чего-нибудь алкогольного.
Накатить пришлось и мне, правда, не по своей воле. Один из парней прижал меня к стене, другой — втолкнул в рот горлышко бутылки. Я закашлялся, скорее от неожиданности глотнув жидкость, и почему-то подумал о камерах, здесь же были камеры…
Внезапно кто-то огромный стер тяжелой горячей ладонью всё: мои мысли, тревоги, страхи. Я бултыхнулся в желейную разноцветную муть, бессмысленно разводя руками перед собой и натыкаясь на чьи-то конечности и тела. В памяти всплыло самое неприятное воспоминание за последние годы жизни — как-то раз, на студенческой вечеринке, я соблазнился и попробовал экстази.
