— Ноги брил, что ли? — спросил Данька.
— Лосьонами натирался, — желчно ответил я.
— И всё ради меня? — он поставил на стол две чашки чая.
Я округлил глаза.
— Ты здоров? Или ещё не протрезвел?
— Я умею быть гостеприимным. Я взрослый самостоятельный мужчина.
— Ага, не способный на глаз отличить соль от перца. Не смеши мои колени.
Он улыбнулся.
— Слушай… — вздохнул я. — Давно хочу спросить, что случилось с твоими родителями. Прости, что так прямо, но мне правда важно знать.
— А, — вопреки ожиданиям, Данька не выглядел расстроенным. — Ну, их просто нет. Мама умерла очень давно, когда я был совсем мелким. А отец исчез, когда мне было шесть. Его я тоже не помню.
— Отец исчез?
— Да, пропал без вести. Уехал в Австралию в какую-то экспедицию и не вернулся. Тело не нашли.
— И дедушка забрал тебя к себе?
— Ну, почти. Дедушка меня обеспечивал. Нанимал нянек, квартиру эту купил… — Данька как-то заторможенно огляделся.
— А Рита?
— О, с ней забавная история, — он пододвинул стул и прижал пятую точку. — Я как-то пристал к деду, мол, какого хрена тебя никогда не бывает дома? Мне лет десять было. Я уже привык быть один, но меня всё ещё тянуло к семье.
Вот, опять — очухалось очередное недоброе существо и начало кромсать меня изнутри. На этот раз отрывая кусочек за кусочком, медленно и мучительно.
— А он такой: «Мелкий, у меня есть работа. Я уже вырастил твоего отца, знаешь ли»! Я начал ныть, мол, грустно с няньками и всё такое… и дед сказал, что подарит мне любое животное, какое захочу, лишь бы только угомонился и отстал. Я попросил самую большую собаку в мире. Вот так и сказал: самую большую в мире подавай! Через три дня его личный секретарь привез огромного щенка. И кучу килограммов мяса.
Качнувшись на стуле, Данька опустил взгляд вниз.
— Так Марго завела меня, а квартира превратилась в большой собачий двор. Я был в таком восторге, что просто потерялся в уходе за ней. Даже карате пропускал, чтобы погулять лишний часок.
— Почему «Маргарита»?
— Это её клубное имя. Точнее её зовут Маргарет, «жемчужина». Назвали так, потому что была самой жирной и большой.
Мы немного помолчали. Я подвинул к себе чашку и уставился на собственное отражение в чайной глади.
— Тебе было очень одиноко, да? — сам не ожидал, что скажу это настолько душераздирающе — голос дрогнул, словно я собрался разреветься в голосину.
Резко подняв голову, Данька странно изменился в лице.
— Кость… а ты… ты знаешь, если меня спрашивали об этом, то говорили «офигеть, какой у тебя дед богатый и классный, вот бы мне такого». Почему?
