Снова вспоминаю наш извечный спор: «техника или харизма». В данном случае совершенно точно побеждает техника.
Еще немного и у меня слюни начнут течь как у бульдога. Вспоминаю, что мне нельзя горячее и сокрушенно вздыхаю. Желудок жалобно урчит.
- Ты специально готовишь вкуснятину, когда мне горячее есть нельзя? - обиженно ворчу.
- Конечно.
Вот гад! Опять выворачивает мои слова! Зараза!
- Только вот пару минут назад ты говорил, что это зелье…
Вздрагиваю, осознав, что проговорился. Ну, вот, теперь Учиха знает, что мне нравится происходящее. Черт.
- А вкуснятина не может быть ядовитой? Насколько я знаю, раньше королей так и травили.
- Твоя жалкая жизнь мне ни к чему, - слышу веселье в голосе. - Ты же не король.
- Откуда ты знаешь? - провожу пальцем по кружке, одиноко стоящей на столе после чаепития с Кибой. - Может я потомок какого-нибудь великого императора?
- Мечтать не вредно, - выудив из тумбочки ложку, Саске пробует свое варево на вкус. Я уверен, что это просто божественно. А он снова лезет в стол, какую-то приправу ищет…
И когда успел освоиться на моей кухне? Или таким, как он, обнаружить самое нужное не составит труда?
- У тебя всё ужасно неудобно расположено, - озвучивает мои мысли Саске. - И готовить ты, судя по всему, не умеешь.
Молчу. Даже возмущаться не хочется. Так тепло на душе…
Снова смотрю на кружку. Может быть, я правда влюбился в него? Мы перестали злиться на каждую подколку, доверились друг другу и… когда это произошло? Когда я успел потерять голову и поддаться чувствам?
Понимаю, что если он снова скажет «между нами только страсть», мне будет больно. Я больше в это не верю.
Рядом с Саске так тепло и уютно, что даже страшно.
Мне страшно.
Учиха, так и не дождавшись ответа, оборачивается.
- Ты чего?
Поднимаю полный смятения взгляд. Нет. Ни за что. Не хочу его любить. Нам нельзя быть вместе. Мы разные, мы мужчины.
Встаю и ухожу в ванную. Долго копошусь там, стараясь оттянуть момент выхода из комнаты. Что меня так взволновало? Внезапно снизошедшее озарение? Ерунда какая-то, я же никогда раньше…
Слышу тихий, но настойчивый стук.
- Ты жив?
Тщательно вытираюсь полотенцем, кутаюсь в халат и, наконец, выхожу. Черт, почему он такой… холодный? Меня тянет к нему так, словно я перегрелся на солнце. Хочется сделать глоток, но страшно заболеть.
- Жив, - что еще сказать, не знаю. Но к счастью, Учиха спасает положение.
- Там на столе тарелка. Уже остыло, иди, ешь.
Смотрю на него во все глаза. Версия Кибы по поводу однояйцевого близнеца Учихи перестает казаться смешной.
