- Стервозная ублюдочная брюнетка с царскими замашками, кучей недостатков и сквернейшим характером, - криво усмехаюсь.
Рука Кибы замирает над чайником. Он, конечно, иногда притворяется болваном, но на самом деле не так-то прост.
- Чего-чего? - оборачивается через плечо. - Не хочешь ли ты сказать, что… Она - однояйцевый близнец Саске?
- Хуже, Киба. Она и есть Саске.
Дрессировщик отчаянно хмурится. Акамару поворачивает голову вбок, наблюдая за хозяином.
- Он пол сменил?
- Вроде нет, - с грохотом расползаюсь на стуле.
- Ты что, влюбился в парня?! - в голосе Инузуки море праведного ужаса. - И не просто в парня, а еще и в бледнолицего?!
Жмурюсь от омерзения.
- Да не влюбился я! Не знаю, что между нами происходит, но это совершенно точно не любовь!
- Наруто, - вдруг затихает Инузука. - У него же яйца есть.
- Стало быть, - роняю голову на стол. - Может быть, даже, о ужас, волосатые.
Слышу, как Акамару начинает скулить. Если бы мое отчаяние стало материальным, то над нами повисла бы большая серо-зелено-фиолетовая туча печали и угнетения.
Киба, не выдержав напряжения, начинает хохотать до икоты. Так его психика защищается от ужасов внешнего мира, я привык уже. А то, что происходит со мной - однозначно ужас всех ужасов.
Не меняя позы, устало наблюдаю за ним. Я точно знаю, что Киба не гомофоб. Так что такая реакция не связана с отвращением ко мне.
- Хватит ржать, зоофил, - втягиваю носом воздух. - Мне плохо вообще-то.
- Прости-прости, - кое-как успокоившись, продолжает пыхтеть над чайником.
Акамару тычется мокрым носом в мою ладонь. Погружаю пальцы в мягкий белый мех. Иногда кажется, что пес понимает ситуацию лучше, чем его хозяин.
- И что у вас там происходит?
- Я хочу его.
Киба вздрагивает. Потом долго обдумывает сказанное, наливает чай в кружки. Садится напротив.
- Ты это… по мальчикам что ли?
- Неа. Я по всем. А вот он - по мальчикам.
Выражение лица Кибы красноречиво говорит о масштабности трагедии. Хорошо, что он не знает, во что превратились наши игры в «царя горы».
- А он к тебе как?
- Та же фигня, - пододвигаю к себе кружку.
- И? - осторожно спрашивает Киба.
- Мы сражаемся, - флегматично наблюдаю за танцем облачков пара над горячей жидкостью. - Между нами дверь, а воспользоваться ключом не хотим из вредности.
- А это не идиотизм случайно?
- Он самый. Киба, я готов придушить его, понимаешь? Но как только представляю с кем-то другим, бешусь от ревности. Мы постоянно испытываем друг друга. И не хотим сдавать позиции.
