Надо сказать, что все рассмотренные теории опирались прежде всего на этнографические данные. Археологии в них отводилось весьма скромное место, хоть и несравненно более значительное, чем в довоенные годы. Между тем уже работы К. Нарра показали, как часто бывают уязвимы этнографические, равно как и чисто археологические, реконструкции, что сделало настоятельной потребностью более глубокую разработку тех основ, на которых только и возможно содружество археологов и этнографов, работающих над проблемами первобытной истории.
Тем временем археология делала огромные успехи. На рубеже 40—50-х годов в Передней Азии и одновременно в Мезоамерике и Перу начались исследования памятников, имеющих прямое отношение к проблеме происхождения и ранней истории производящего хозяйства. В Передней Азии эти работы были связаны с именем Р. Брейдвуда, труды которого сыграли выдающуюся роль в развитии концепции Г. Чайлда о неолитической революции [439; 445; 440, с. 115–125], а в Мезоамерике — с именами Р. Макнейша и его коллег, чья деятельность способствовала созданию новой методики изучения первобытного хозяйства и его взаимоотношений с окружающей природной средой [767; 888]. В 50—60-е годы исследования широких масштабов были проведены в Китае и Южной Америке, а на рубеже 60—70-х годов был открыт самостоятельный очаг доместикации в Андах. В это же время необычайно ранние данные о производящем хозяйстве удалось обнаружить в Юго-Восточной Азии.
Все эти исследования значительно усилили интерес ученых к изучению первобытного хозяйства и стимулировали развитие так называемого экологического направления в науке, которое стало одной из основ возникшей в 60-е годы «новой археологии». Теоретически необходимость экологического подхода в современной зарубежной науке была обоснована Г. Кларком [148], Дж. Стюардом [954] и Л. Уайтом [1020][2] Большой вклад в развитие подобного рода исследований внес К. Флэннери, разработавший оригинальную концепцию происхождения производящего хозяйства, основываясь на данных о взаимоотношениях природы и общества в Передней Азии и в Мезоамерике [575, с. 1247–1256; 577, с. 80–96].
В целом для последнего двадцатилетия характерен повышенный интерес к комплексному археолого-этнографическому анализу, основанному на понимании культуры как адаптивного механизма, что позволяет широко привлекать этнографические материалы для реконструкции процесса приспособления того или иного древнего общества к окружающей среде. Особое значение этот подход имеет для проблемы происхождения и распространения производящего хозяйства, и в частности скотоводства, так как археологические данные о ранних этапах этих процессов весьма скудны и противоречивы и поэтому не могут служить прочной основой для однозначных заключений.
