«Поставь его на стол.»
Движение в комнате позади меня. Потом голос Аумерила:
«Леди…»
Я шагнула назад в комнату. Он смотрелся нехорошо, лицо бледное и напряженное.
«Гарнил уехал?», просила я.
Он кивнул.
«Леди, он сказал мне…» Он мучительно сжимал ладони. «Он сказал мне, что вас надо пытать.»
Он с трудом выдавил это признание. А я даже не удивилась.
«И вы будете?», спросила я.
Он покачал головой.
«Я не могу. Даже отдать приказ.» Он сделал беспомощный жест. «Я и так достаточно опозорен. Зачем делать еще хуже?»
Он замолчал. Я подумала, что он недалеко от слез. Конечно, он не знал, как теперь вести себя в этой комнате.
Я достала перчатку сокольничего и дала ему.
«Наденьте, мой лорд», сказала я. «Позвольте мне вам показать.»
Он удивленно сделал, как я сказала. Он принес чашу обрезков, как обычно. Я вынесла ее на балкон, пропустив его вперед. И свистнула, подзывая грифонов.
Они были более жадными, чем обычно, в эти дни, полуголодные на скудных зимних поклевках. Всего через несколько минут в воздухе вокруг нас стоял хаос крыльев.
Я показала Аумерилу как протягивать мясо на ладони перчатки. Он нервничал, наполовину склонный отдергивать руку, но все-таки покорился чуду. Надо признаться, я почувствовала резкий укол ревности, когда увидела, как Ракхил клюет с его ладони, но вместо этого я посмотрела в лицо Аумерилу. Оно было восхищенным, преобразованным. Я увидела по крайней мере тень того, каким он мог бы стать, если когда-нибудь позволил себе быть счастливым.
Когда все обрезки кончились, Аумерил с сожалением следил за улетающими грифонами, пока вся их яростная яркость не исчезла в небе. Когда он вернулся назад в комнату, лицо его еще полнилось светом.
«Спасибо», прошептал он. «Такой роскошный подарок…»
Он снял перчатку и казалось, что хочет предложить мне руку, лишь в последний момент осознав, что могу ее не взять. Вместо этого он протянул перчатку. Нерешительно, с неуклюжей формальностью, он сказал:
«Я хотел бы называть вас другом, леди, если б не знал, что это вам неприятно. Но я все еще останусь здесь вашим другом, насколько смогу.»
Он стесненно поклонился, его придворная грация исчезла, и ушел. Я не слишком поверила в его предложение дружбы и все же странным образом не нашла это неприятным.
* * *
Сегодня я увидела, как далекие горы потемнели под большими стаями птиц. А вечером небо затянуло дымом. Дикие грифоны не прилетели, когда я посвистела, даже Ракхил. Он не был приручен, я никогда не хотела его приручать.
