— Да так, про КВН говорили… Надо команду обновлять…
— Может, меня возьмешь? — оживился Мишка. — Лучше репетировать, чем на самоподготовке сидеть…
— Ты сначала в юморе потренируйся! — ответил Балаганский и твердым шагом прошёл мимо.
Он чувствовал себя уверенно: что ни делается — всё к лучшему. Только надо сходить с отцом посоветоваться…
* * *
Смыться из академии на все выходные в пятницу было нереально. Да и в субботу с утра — тоже, надо уважительную причину сочинять. Курсант Балаганский решил без необходимости ничего не придумывать и не мозолить глаза начальству, поэтому до обеда присутствовал на занятиях. Всё равно особо торопиться некуда — к Женьке он решил не идти. Как переживал тогда из-за ее беременности, ночей не спал, сколько всего передумал, а оказывается, она пошутила! Сама рассказала, дура: «Это была проверка, я тебя испытывала!» — и улыбается идиотской улыбкой. А он собрался ей предложение делать!
Была бы умной, сказала бы: «Ой, я так переживала из-за этой задержки! И тебя, бедного напугала…» А она и не скрывает, что на нервах поиграть решила! И — раз — вмиг опротивела рыжая красавица! Никаких чувств, как отрезало! Нет, хватит, это перевернутая страница… Надо позвонить Лиде — третьекурснице мединститута, как-то познакомились на вечере танцев: в академию нарочно студенток приглашают. Симпатичная девушка, умная. Она и телефон оставила, а он так и не позвонил, закрутился с этой рыжей…
После обеда он принял участие в уборке территории: на гражданке это называется субботником, а в армии ПХД — парко-хозяйственный день. Выполнив все свои обязанности курсанта, Георгий только ближе к восемнадцати часам получил увольнительную записку, вышел через КПП и направился к станции метро «Площадь Ногина». Родители жили в служебной квартире на Юго-Западе, и через час он уже звонил у обитой дерматином двери.
Открыла мама. По её красным опухшим глазам Георгий сразу понял — плакала.
— Привет, мам! Что случилось?
— Дядя Яша погиб.
— Как?!
Мария Ивановна обняла сына, на минутку прижавшись лицом к его жесткому отглаженному кителю, под которым учащенно билось сердце. Георгий вспоминал дядю Яшу — друга и однокашника отца по лётному училищу, весельчака, который всегда приносил маленькому Жорке какие-нибудь сладости или фрукты. Да и когда он вырос, дядя Яша всегда интересовался его делами, разговаривал по душам, рассказывал всякие случаи из жизни летчиков.
— Проходи на кухню, там отец. Еда на столе — поешь!
