— Еще?
— Пока все, Пал Палыч. Ведь только начали.
— А я Стольникову отпустил полчаса назад! Хотя… заикнись сейчас о транзисторах, скажут — куда-нибудь перенесли. Чтобы на допросе произнести «недостача», нужны результаты всей вашей работы. Ждать и ждать…
— Но ты-то понимаешь, что недостача была?
— Да… Была недостача. Была… — с оттенком сожаления подтверждает Знаменский.
— Однако плясать не собираешься? — Кибрит разочарована.
— Зиночка, за помощь огромное спасибо, без тебя — зарез! Но радоваться… Понимаешь, сидела заведующая, истово клялась всем святым, что пожар и ревизия — случайное совпадение…
— И ты поверил?
— Нельзя же никому не верить! Когда верится — верю.
— Я не о том. Но у тебя такой нюх на вранье!
— Я и сегодня ей поверил! — сердится Знаменский. — Даже сейчас верю, что не знала она о поджоге!
— Удивительно! По-твоему, Стольникова — невинная овечка?
— Разумеется нет!
— Тогда ты сам себе противоречишь!
— Обстоятельства противоречат. С одной стороны — недостача и ревизия. Чего еще? Ясно. А с другой стороны, я убежден, что пожар для нее неожиданность!
Стольникова выскакивает из «аварийной» у ворот склада — не своего, сгоревшего, а другого. Тут все как-то почище и посолидней. Вахтер важничает, словно церемониймейстер.
— Вы куда, гражданочка?
— Ленка на месте?
— Что еще за Ленка? — одергивает он. — Заведующая складом, товарищ Уварова, у себя.
— К ней я! — порывается пройти Стольникова.
— Минутку! — загораживает дорогу вахтер. — Вам она лично требуется?
— Лично и срочно!
— Обязан доложить. Организация? Фамилия?
— Скажи, Дуся пришла!
— Вы не покрикивайте. Доложу — примет. Или не примет. По усмотрению. — Он звонит по внутреннему телефону. — Елена Владимировна, Сидоров беспокоит. Тут вас Дуся спрашивает… Ясно. Будет исполнено. — Обернувшись к Стольниковой, говорит ледяным тоном: — Велела обождать. Присядьте пока.
Стольникова, округлив от безмерного удивления глаза, садится…
Уварова в своей конторке оглядывает небольшой стол, накрытый к чаю, достает коробку конфет. Она развязывает шелковый бантик на коробке, когда врывается разъяренная Стольникова:
— Ты, Ленка, сдурела — держать меня в проходной?!
— Да народ был посторонний, Дусенька. Зачем при чужих?
— Я со мной так обращаться не позволю!
— Батюшки, нервы-то у тебя ходуном. Седуксен попей, Дусенька. Таблетки такие. Говорят, помогают.
Участлива и доброжелательна Уварова через край — переигрывает: в ласковой улыбочке скрытое коварство.
— Скоро сама будешь пить! Килами!
