— Правда, правда, очень рад!—сказал Лосев, поверх головы Чары глянув на Таню.
Она расцвела глазами.
— Правда, правда?
Лосев покивал ей, все еще сжимая в руках суховатые угластые плечи Чары.
Вот когда она подружилась с Лосевым — вот в этот миг, когда он так добр был с ее Чары, когда признал его, подтвердил, что Чары не хвастал, говоря ей, что был дружен с режиссером Лосевым. Все прочитывалось!
— Я очень рад, очень рад, что вы здесь, Андрей Андреевич! — сказал Чары, так разволновавшись, что позабыл даже улыбнуться.
— И я рад. Начал что-нибудь делать? Дали картину?
Полуобнявшись, они подошли к столу, у которого их уже ждали налитые Дамиром рюмки, сели рядышком.
— Особый разговор,— сказал Чары и помрачнел, но тотчас вспомнил об улыбке.— Уделите мне потом минуточку? Потом, завтра?
— Конечно.
— А теперь выпьем за ваше возвращение! — Чары поднялся, вытянулся, вскинул руку с рюмкой. И так быстры, стремительны были его движения, что он показался Лосеву сверкнувшим клинком. — Таня! — позвал Чары.— Прошу тебя разделить мой тост.
Таня подошла к столу, ее глаза смеялись.
— А можно мне с мужчинами? Знаете, Андрей Андреевич, он, этот ваш ученик, не любит, когда женщины сидят за одним столом с мужчинами. Впрочем, он и за столом-то сидеть не любит. Ему бы ковер, подушку под локоть. И чтобы тенями появлялись женщины, принося и унося.
— Таня! — сказал Чары, и в голосе его умоляющая забилась нота.— Не будем сегодня ссориться. Я гость в твоем доме. Не забывай, пожалуйста.
— Не будем, не будем. Дамир, налей мне, но совсем чуть-чуть. Противно пить эту гадость, когда такой хороший вечер.
— Таня,— помолил Чары,— прошу тебя, не называй гадостью то, что пьют твои гости!
— О, прости! Вот тут ты прав! Так выпьем же!
Чокнувшись со всеми, Лосев не стал лить, лишь пригубил. Он сейчас берег свою зоркость. Столько всего увиделось! Сам на себя сумел глянуть со стороны. Он был отцом здесь. А рядом были его дети. Его дети! Дочь и ее жених. Да, да, какое странное, неизведанное, счастливое, но с болью пополам, радостное и горькое чувство! Он во все глаза смотрел на них и на себя. Вслушивался в их голоса и в себя самого. Как странно ему было сейчас, как радостно, как больно. Опоздал... Пропустил... Наверстает ли?.. Да полно, отец ли он?!
— Вы не пьете,— сказал Чары.— Вам не понравился мой тост?
— Я много уже выпил сегодня. А не пью, потому что понравился твой тост.
— Понял! — кивнул Чары.— Понял! Но мы все выпьем за вас! Можно?
