Да, звучит бредово, но если вдуматься, все так и есть. Ведьмаки и ведьмы родились такими. Им не пришлось полжизни горбатиться, чтобы одной силой мысли сдвинуть спичечный коробок на сантиметр. Они получили силы задаром, а раз так — должны делиться.
Хотя в последнее время Ульрих все чаще задумывался: а что если «паранормальные капиталисты» просто не способны поделиться своей силой? Что если, что их сила не настолько всеобъемлюща, как утверждают представители власти, и даже если бы они хотели пожертвовать хоть толику своих ведьминских способностей «малоимущим», у них ничего бы не вышло? У него была возможность это проверить, но он ею не воспользовался.
Ульрих отбросил эту антикоммунистическую догадку. Все-таки если бы люди со способностями или первенцы новой эпохи, как их еще называют, могли бы поделиться своей силой с ними, они бы точно предпочли это опытам, которые нередко заканчивались летальным исходом, которому всегда предшествовала агония.
Или…Они согласны поделиться своими способностями с остальной частью человечества, но правительство предпочло брать их силой, что тоже разумно. Ты отпустишь ведьмака, и окажется, что он блефовал, обещая сотрудничать. Тогда в лучшем случае он сбежит, и впредь больше не будет брать выпивку из чужих рук, или… убьёт обманщиков, устроивших ловушку.
«Ведьмы…Ведьмаки…Почему их до сих пор так называют? Неужели в конце 21 века кто-то до сих пор считает, что они получают силу с помощью трав, крысиных хвостов и крыльев летучей мыши? Слово осталось, а смысл отчасти изменился. Нет уже того образа женщины, энергично помешивающей отвар в котле. Нет уже черта или дьявола за её спиной. Кажется, мы приблизились к пониманию того, кто она, при этом практически не изменив к ней отношения».
Раздумывая, Ульрих медленным шагом направлялся в ванную, чтобы положить фигурку спящего ворона к остальным семи. Год за годом он складывал их в одно и то же место — в шкафчик над умывальником. Когда он наконец выбрался из дебрей своего сознания, то нашёл себя стоящим перед зеркалом с рукой, сжимающей ручку шкафчика.
— О, нет-нет. Только не это. — он зажмурился, для верности прикрыв глаза ладонью. Так он точно не увидит ничего лишнего в зеркале. И как он не додумался снять его за день до годовщины. С другой стороны, в его квартире и так полно предметов с глянцевой поверхностью.
Ульрих нащупал дверцу шкафчика, открыл её и протянул руку со сжатой между пальцев фигуркой. Что-то мягкое прошлось по тыльной стороне ладони и захлопало, словно с его руки слетела птица. Он замер. Нащупал полку, на которую складывал остальные фигурки, и опустил на неё руку с пополнением коллекции.
