Видя, что ответ Годунова затянулся, вперед выдвинулся старший опричник.
— Те мужики с ослопьями[94] кинулись. На царевых людей! А то дело тоже изменное, вот и пришлось воров наказать.
— Сомнительно! — не сдержавшись, выкрикнул Иванка. — Крестьяне никогда изменниками царю не были. Опричники принялись жен и девок силить. Какой же мужик не воспротивится?
Мужики загалдели. (Толпе всегда нужны коноводы!).
— Истинно сказано!
— Поруху нанесли!
— Пять семей без кормильцев оставили!
Иванку хоть и норовил придержать Слота, но он и вовсе отделился от мужиков, и оказался перед Годуновым.
— Надо бы по совести поступить, барин.
— Это как, смерд? — негодующе глянул на дерзкого молодого мужика Годунов.
— По совести, — повторил Иванка. — Три рубля за погибель кормильца, два — на постройку избы.
Годунов пристально вгляделся в «бунтовщика» и вдруг его осенило. Да это тот самый рослый парнишка, кой в Юрьев день приходил вкупе с отцом и матерью к его родителю Федору Ивановичу. Теперь он еще больше вырос и возмужал, как матерый волк. Непокорный смерд! Как он может требовать каких-то денег с любимца царя?!
Годунов по натуре своей никогда не был храбрецом, но в исключительных случаях он становился непредсказуемым. Его захлестывала гордыня, переходящая в беспощадность.
— Да как ты смеешь, смерд?! Связать его!
Опричники выхватили сабли. Еще миг, другой — и начнется новый ужасающий погром.
Но тут сызнова вмешался Слота. Он подбежал к Иванке и затолкал его в толпу. Сам же, понимая, что опричники могут пусть в ход сабли, умиротворенно молвил:
— Ты уж прости его, барин. У него с головой не всё ладно, дурь находит. И на барщину будем ходить, и оброки справно платить. Даже хоромы тебе новые поставим. Барину и царю верой и правдой служить будем.
Опричники вложили сабли в ножны, и Годунов заметно остыл, уразумев, что стычка с мужиками могла привести к тяжелым последствиям. По их ожесточенным лицам было видно, что они наверняка бы ринулись за топорами и вилами.
— Быть посему, — сказал Борис.
— А с новым приказчиком как быть, барин?
— Из Москвы пришлю.
После отъезда опричников, Слота собрал мужиков на сход и поведал о своей поездке к немецкому гостю Горсею:
— Я уже вам толковал, что он купец честный. Добрую цену дал.
Слота подкинул на широкой ладони увесистый кожаный мешочек.
— На оброки с лихвой хватит. Но вот кому теперь серебро получать — голова кругом. Мы слово давали Пинаю, что деньги до последней полушки Котыге подадим. Барина же нашего казнили, тиуна тоже загубили. Новый же барин ничего не ведает. Как быть, мужики?
