Зимой, в морозы куда легче рубить сонное, мертвое дерево. Вершины же и сучья надо свалить на пни, дабы их выжечь. Огонь хоть и прожорлив, но в земле ему ходу нет. Бери тяжелый топор и вырубай коренья. Но подчистую всё не выкорчуешь.
Весной соха-матушка так и цепляется за корни. Руки в кровавых мозолях, но в косовицу хлебов огнище тебя отблагодарит. Не год, и не два оно будет кормить семью. После пала прогретые огнем и добротно сдобренные золой поля щедро одарят тебя и ржицей, и усатым ячменем, и остистым овсом. Не глядеть на пустые горшки, не сидеть голодом. С житом! На всю долгую зиму его хватит и на посев огнища останется, если барин сусеки не выгребет.
Зимой в избе тепло. Сусанна обычно чешет кудель и прядет нитки, а то примется разбирать овечью шерсть, из коей плетут на веретенах нити для вязанья телогреек, варежек, носков, теплой одежки.
А из шерсти, что похуже, Оська, валял теплые сапоги, плел гужи из сыромятных ремней. А затем принимался сучить пленки из конского волоса, дабы приспособить небольшие лучки на лесную птицу. Он умел добыть и тетерева, и глухаря, и рябчика, и белую куропаточку. И Ванятка ко всему от отца приноровился. Жаль, ох, как жаль Оську!
До самых сумерек вырубала Сусанна осинник на огнище. Пришла в избу Слоты усталая, с кровавыми мозолями на ладонях.
Маланья сердобольно вздохнула:
— Чу, осинник валила. Не бабье то дело, Сусанна.
— Разумею, но и сыну не разорваться. Надо как-то выкручиваться.
— Ты намедни мужа похоронила, а ныне и сама, не приведи Господи, можешь от такой работы свалиться. Даже без куска хлеба ушла.
А тут и Иванка из лесу пришел; тоже как волк голодный. Хозяин избы головой покачал.
— Коль уж мы вас в дом приняли, то и живите нашим побытом[38]. Мы, слава Богу, пока в нужде не сидим. Прокормим. Меня на селе справным хозяином называют. Лошадь, две коровы, бычок да боров на выкорме, овцы, куры, изба не из последних.
— Да как же вы с женой управляетесь? — вырвалось у Сусанны. — Ребятня-то совсем малая, от горшка три вершка.
— Этих мне Маланья принесла. Она у меня вторая жена. А первая, царство ей небесное, меня сыном и дочерью одарила. Сыну уж восемнадцать годков, а дочка пятнадцатую весну встретила. Вот мои добрые помощники. Ныне свата велел навестить, завтра вернутся… Да ты, Сусанна, не хмурь брови. Не стесните. Настенку — в повалушу, а Федька у меня неприхотливый, сыщем и для него место.
— Изба у тебя изрядная, Слота[39]. И горница, и двор, и баня на загляденье. Чаяла, староста здесь обитает.
