— А велики ли размеры кирпича, Михеич?
— Любопытен же ты, Первушка.
Михеич уже давно заприметил рослого парня с вдумчивыми вопрошающими глазами.
— Ранее кирпичи рознились, а затем были установлены государевы мерила. Длина — семь вершков, ширина — три, толщина — два вершка.
— А как, Михеич, сам кирпич выделывается, — спросил все тот же Первушка.
— В деревянных творилах, паря, кои сделаны из осиновых пластин. В творило набивали глину и уплотняли ее чекмарем, кой похож на молоток из цельного дерева.
— И каждый кирпич выходил по государевым мерилам? Но это же не пчелиные соты.
— Смышлен ты, Первушка. И меня сомненье грызло. Тыщи кирпичей, и чтоб тютелька в тютельку, под строгую государеву мерку! Но дело оказалось не таким уж и заковыристым. Для снятия лишней глины мастера применяли ножовые гвозди.
— Как они выглядят?
— Скоро увидишь. Мы здесь узкие скребки употребляем, но ножевыми гвоздями сподручней лишнюю глину ссаживать.
— После обжига кирпич на крепость испытывают?
— Непременно, Первушка. К оному делу особые дозорщики приставлены. Каждую сотню осматривают. Добрый кирпич даже ни один чекмарь не берет, а дыбы его расколоть, надо, допрежь всего, размочить кирпич в ушате с водой…
Много всего порассказал Михеич. Упрек же Надея Светешникова он воспринял с обидой. «Иноземного зодчего возьму». Ну и пусть берет. Он же без работы не останется. Искусный печник в каждой слободе нарасхват, с руками оторвут.
Надей, уняв в себе запальчивость, остановил мастера у ворот.
— Прости, Кузьма Михеич. Прытко за кладку переживаю. Не принимай близко к сердцу слова мои. Вгорячах ляпнул.
— Еще раз ляпнешь, Надей Епифаныч, уйду со двора. Я на себя кабалу не писал.
Ведал себе цену Кузьма Михеич!
Но Надей, и в самом деле, едва не лишился мастера. Вскоре из Земской избы явился приказный и молвил:
— Куземке с пятью подмастерьями велено в Приказ Каменных дел прибыть немешкотно. Завтра же им быть на Москве.
Надей жутко огорчился. Лишиться самых опытных мастеров в самый разгар работ! Пришел в Земскую избу, но староста был неумолим:
— Не в моей силе, Надей Епифаныч, указанье государева Каменного приказа отменить. Строго-настрого писано, что «ежели мастеровые люди учнут хорониться, то жен их и детей сыскивать и метать в тюрьму, покамест мужья их не объявятся». Нечего тебе было, Надей Епифаныч, своих мастеровых на Москву посылать, вот и угодили они в записные люди. По всем городам ведется сей учет. Никак, ныне в стольном граде умыслили большую постройку учинить. Завтра же снаряжай!
