— Она как женщина, днем одна, ночью другая… днем я преподавал в университете историю, а ночью писал… слова покидали книгу или превращались в некие безликие существа, которые молча усаживались вокруг меня… мне казалось, что они знают все про меня…
— О чем он говорит?..
— Он бредит… сошел с ума…
— Не скажу, что он сумасшедший, но думаю, что он потешается над нами…
— Вы мне не верите, а зря… в детстве тетя читала мне из этой книги о том времени, когда еще была жива Кларисса…
— Так Кларисса умерла?.. жаль… была в ней величавость, благородство, блеск… ну и конечно голос…
— А я слышала, что она потеряла голос…
— Кларисса нуждалась в театре, в рукоплесканиях, но вынуждена была уйти… ей не надо было прятаться, однако пришлось… она не избежала опасности изгнания, ссылки… впрочем, неприятности были предвиденные и ожидаемые… что?.. нет, я не знаю, есть ли ад, но рай есть для несчастных… философия только учит… религия обещает, что бог приведет нас к счастью, но где оно, счастье?.. люди не знают, где его искать, рушат государства, губят самих себя… посмотрите на них, стоят, ждут конца света… душа у них в такой смуте… мне их жаль… жизнь кажется им сомнительной и опасной… я тоже иногда испытываю волнение, неподвластное разуму, близкое безумию, выхожу из себя, впадаю в меланхолию, в бесчувственность, теряю уверенность… время смутное… у многих возникает душевный надлом, подавленность…
— Давайте сменим тему… расскажите о Клариссе…
— Ее слава простиралась до неба, ее голос покорял, слова ее плачей ловили дети и старики… ловил и я, краснея, но здесь нам не до подробностей… не подумайте, что я что-то скрываю или прибавляю от себя… все она имела, и роскошь и достоинство… и всего лишилась… время все унесло, оставила старость… куда бежать?.. к кому припасть?.. горе изливалось в ее плачах… нет, она не плакала, давно наплакалась, видела много всего… она пела…
— Говорят, она скрывалась в руинах замка в безвестности и скромности…
— Мы не более, как люди… всех нас иногда касается тоска, душевная боль… иные ищут уединения…
— Нет, я не могу представить ее каменной, в тоскливом молчании, или в ожесточении и в ярости, словно лающая собака… она сама решала, быть ей несчастной или нет… она ободряла себя и не искала спасения в бегстве…
— Как много еще в нас глупости, что тягостнее всего… некоторые горюют по обязанности, сочиняют плачи… горе давит, теснит и, говорят, противиться ему нельзя… не безумны ли мы?.. но продолжайте…
