Убежденный материалист, Струмилин еще и сам не понимал, каким образом он мог войти в столь чудовищный разлад со всем своим багажом. Надеяться на чудо! В цепи его размышлений еще не хватало какого-то важного звена, и, вероятно, в мирной гражданской обстановке отсутствие этого звена пустило бы ход мысли на рельсы другого, короткого пути, в тупике которого состав силлогизмов лязгнул бы на тормозах строкой:
- Этот человек - жулик и шарлатан!
Но сейчас чудесные действия незнакомца, необыкновенный вид и многозначительная игра слов взывали не к ходу будничной логики, а к трепетному движению той заветной интуиции, наличие которой не каждый признает, ибо не каждого господь наградил ею.
«Совершит чудо!» - головешкой тлело в угольных бункерах души Струмило, и, затаясь, он ждал, когда останется с незнакомцем наедине, и вот он вошел в блиндаж, чтобы утвердиться в невероятном предположении или покончить с ним, уйти от щемящего сердце наваждения.
Дверь хлопнула, пламя коптилки легло набок, и тень перебежчика мотнулась по стене, будто ее застали врасплох или ткнули в грудь. Сам же перебежчик стоял неколебимо в тусклом свете горящего керосина и только шептал в дырочки своей чертовой шкатулки, шептал и прикладывался к ним ухом.
Комиссар прислушался. Тень перебежчика, покачавшись, встала на место, и Струмилину почудилось, что это она бормочет призрачные, невесомые заклинания, а сейчас шагнет к Струмилину и скажет в полный голос что-то окончательное, роковое, по-русски. Шаманские, на погребной сырости замешанные словеса копила в себе эта шкатулка.
«Не немецкий, - быстро определил комиссар. - Не французский. Не английский. Чешский? Нет».
«Ну…» - сказал себе комиссар, поправил пояс, строевым шагом подошел к неизвестному, положил ему руку на плечо, взглянул в упор холодным взглядом, хорошо известным балтийскому полку и за его пределами, а также еще одному деятелю, который вел, вел-таки однажды комиссара под дождичком, вел и ставил спиной к гнилому дубу, матерился и прицеливался…
- Вот что, дорогой товарищ! Помогай, сделай что можешь…
Итак, они замерли напротив друг друга, и зрачки их соединились на одной прямой, на струнной линии, тронь - зазвенит.
- Значит, вы догадались, что я могу помочь? - нехорошо усмехаясь, спросил неизвестный.
Волна злобы подкатила к горлу Струмилина. Лицо его дернулось.
- Да не могу я вам помогать. Не велят, - простонал человек, - фильм запорем. Мы снимаем фильм, на документальных кадрах. В финале полк красных гибнет. Эффектные кадры. Чтобы найти их, мы сотни витков намотали на орбите, зондировали. Энергии потратили прорву.
