В конце концов, Фёдор ушёл. Можно было найти ещё предлогов, чтобы его задержать, но на эти самые предлоги, точнее, на их ремонт, у Ланы денег не было. Да и не хватать же, в самом деле, практически незнакомого мужика за руку, и не перекладывать на него свои проблемы. Вот и пришлось провожать его, закрывать за ним дверь, понимая, что с этой минуты она с бывшим мужем наедине. С тех пор, как они последний раз находились наедине в одной комнате, прошло десять лет. И тот факт, что она ничего не может с этим поделать, исправить, хотя казалось, что её жизнь давно стала другой, без присутствия этого человека, разозлил. И вернувшись на кухню, Лана с чрезмерной горячностью поинтересовалась:
– Вот что ты здесь сидишь?
Иван сидел за кухонным столом, выглядел спокойным и серьёзным, и очень хотелось его вывести из себя. Чтобы Ваня вскочил, как бывало, и ушёл, громко хлопнув дверью. Лане очень хотелось услышать этот звук. Звук захлопнувшейся за ним двери. Но Сизых сидел, а на лице каменное спокойствие. И повторил свой вопрос:
– Ты собираешься здесь жить?
– Это мой дом. Я не обязана ни у кого спрашивать разрешения. И у тебя в том числе.
– Лана, дом в ужасном состоянии.
– Ничего, сделаю ремонт.
– Какой ремонт? Судя по тому, что я слышал, ты обои собралась переклеивать.
– Ваня, тебе что нужно? – Она остановилась в нескольких метрах от него. На всякий случай.
– Я слышал про развод.
– Все слышали.
– Тебе нечего мне сказать? – вроде как поразился он.
Лана развела руками.
– Представь себе. Это мой развод. И мой муж. Какое ты к этому имеешь отношение?
– Лана, не дури. Или ты думаешь, мне очень интересно, почему вы разводитесь?
– А что тебе тогда интересно?
– Мне интересно, что ты здесь делаешь! – неожиданно рявкнул он, и Лана вздрогнула. Вот что-что, а рявкать её первый муж умел отменно. Она от этого отвыкла. Слава, даже когда они скандалили, больше язвил и ехидничал, повышать голос он считал неуместным. И о криках, вот таких зычных, она лишь время от времени вспоминала. И, честно, не думала, что когда-нибудь ещё станет свидетельницей того, как её первый муж выходит из себя. И вот, пожалуйста.
– Не ори на меня, – потребовала она, стараясь справиться с эмоциями.
Иван внезапно отступил. И тон сбавил, и даже попробовал извиниться. Если неуклюжее:
– Больше не буду, – можно было назвать извинением.
– Это мой дом, – повторила она ему в который раз, пытаясь втолковать очевидное. – И я решила, что я буду жить здесь.
