Мать, сознательно разрушившая семейное счастье сына из-за гордыни, будет вечно вспоминать его похороны. Если бы не она, он никогда не оставил бы жену с маленьким ребенком. И, конечно, не спился бы… и не попал бы под машину, водитель которой из-за произошедшего не угодил бы в тюрьму, оставив старика-отца умирать в одиночестве…
История у каждого была своя. И каждый изо дня в день проживал ее снова и снова. И не было спасения. Потому что их души хотели получить это наказание. Однако не было оборотня, который ни мечтал бы освободиться от воспоминаний, обменяв их на полное забвение… Только такую роскошь, как смерть и очищение, невозможно было заслужить…
Маришка больше, чем кто бы то ни было, мечтала о волчонке, похожем на Арчи. И это был самый большой парадокс: за всю свою человеческую жизнь она так и не родила ни одного ребенка, прервав множество зародившихся жизней…
Сейчас она понимала, что счастье кроется в простых мелочах, вроде крыши над головой, куска хлеба на столе и преданной, дружной семьи. Только теперь ей это было недоступно.
Да, безусловно, Арчи был прав: волки не могут быть счастливыми, иначе наказание стало бы бессмысленным. Им суждено страдать и быть одинокими. Но это вовсе не означало, что она так просто сдастся и позволит лучшему из них погибнуть просто так. Она будет с ним до конца. И она сделает все, чтобы он справился со своей миссией, пусть даже для этого ей придется последовать за ним в Ад…
Арчи видел, что с ней происходит, но его это совершенно не волновало. Он просто хотел спокойствия, поэтому иногда его тяготила ее навязчивость. Как говорится, сердцу не прикажешь.
Арчи вздохнул, открывая глаза, прогоняя непрошенные воспоминания. Почему теперь все иначе? С появлением Алатэи с ним происходило что-то непонятное. Ему не было скучно! Он не мог объяснить желание постоянно выводить ее из себя. Это его забавляло. Он видел в ней столько уверенности, столько надежд и жизнелюбия… Она погрузила его в водоворот своих безумных мыслей, неисполнимых желаний, ярких мечтаний. И у него не было сил противостоять ее жизнерадостному спокойствию.
Он не мог сказать, что побудило его поцеловать ее. Но он точно знал, что теперь все изменится. Он не сможет держаться с ней, как прежде. Ему придется объяснить ей свой поступок.
— И лучше сделать это пораньше, — мрачно проговорил он, вглядываясь в темнеющее небо.
Надвигалась буря, какой он еще не видел. Пора возвращаться.
