— А что мне ещё остаётся? — возразил он, в ответ на мой вопрос о причинах такого решения. — Рио уехал никому ничего не сказав, даже Лита не предупредил. Гоняться за ним по миру абсолютно бесполезно, да и сейчас я ему ничем не помогу. Только мешать буду… Любимая девушка, от меня отказалась, вылив на мою скромную голову тысячу обвинений… У Тамира мне тоже делать нечего, так что, поживу пока здесь, да и за тобой пригляжу, может помогу что-то вспомнить.
Ага, поможет он, конечно… Этот скорее забыть поможет, или вляпаться в очередную историю. В общем, когда Эрику стало известно, что его младший сын никуда не уехал, тот сразу понял, что во избежание несанкционированного разрушения города в следствии совместных фокусов Иларии и Артиона, последнего следует чем-то занять, причём всерьёз и надолго. И уж у кого, но у главы Совета Северного Дома, нашлось много подходящих поручений. Так что с этим весёлым повесой мы виделись крайне редко, и если мне не изменяет память, за прошедший с отъезда Тамира месяц, это случалось всего дважды.
А самым смешным было то, что всего спустя неделю я в полной мере начала понимать, и что такое связь, и какие у неё последствия. Вот тогда и возникло дикое желание свернуть Эверио его красивую шею. Хотя это чувство в равной степени боролось с другим, прямо противоположным — мне до безумия хотелось, чтобы он просто был рядом. И с каждым днём состояние ухудшалось, пустота в душе становилась почти осязаемой, а настроение было таким паршивым, что хотелось выть.
Странно, но, единственным, что более всего подходило по симптомам под описание этого кошмара, была любовь… Наверно, нечто подобное должны чувствовать безумно влюблённые, когда не могут быть вместе. Да вот только не было между нами любви, а была простая, но до жути прочная связь. Да и как можно полюбить кого-то всего за две короткие встречи? И пусть меня и до этого тянуло к нему безо всякой связи, но не так же сильно!
Поначалу я наивно полагала, что это явление временное и скоро само пройдёт. Но, с каждым днём становилось только хуже, и когда Лари стала приставать с расспросами и выпытывать, подобно матёрому следователю, с чем же связано моё такое ужасное расположение духа, пришлось рассказать, всё как есть. Но, в отличие от Тамира, она не смеялась, а совсем наоборот, приняла настолько серьёзный вид, который в других обстоятельствах был ей совершенно не свойственен.
— Да… Влипла ты, подруга, — сказала она тогда. — И, судя по твоему рассказу, вы влипли оба.
