между частнокапиталистической и государственной бюрократией общее хозяйство на предприятиях создаст
единую и вышестоящую по отношению к рабочим бюрократию, для которой уже не будет иметься другого противовеса, кроме нее самой. Однако же мы остаемся здесь в рамках указанной противоположности:
не те доходы, которые добываются согласно пресловутой поговорке «не понюхав каторги, миллионов не заработаешь» — но как раз та рентабельность, которая достигается сообразно принципу
honesty is the best policy[24], стала носителем специфически современного капитализма как
системы,
неизбежно господствующей в хозяйстве, а благодаря этому — и над повседневностью человеческих судеб. Заглянул ли кто–нибудь из этих пишущих блаженных идеологов этики хозяйственной солидарности, о которой он грезит, за занавес «военного общего хозяйства» и увидел ли, во
что под влиянием этой этики превратился, как говорят, подавленный ею «импульс наживы»? В буйную пляску вокруг золотого тельца, в азартные гонки за теми случайными шансами, что просачиваются сквозь все поры этой бюрократической системы, в утрату всякого мерила для каких угодно различий и препятствий в рамках деловой этики, как бы эти различия и препятствия не выглядели, и (таков железный закон для любого, в том числе и для как нельзя более совестливого дельца, — под угрозой экономической гибели выть вместе с гиенами этого не имеющего себе равных лобного места для
всякой хозяйственной этики, соучаствовать в делах этих гиен) — точно так же, как было в старые времена, когда шансы на капиталистическую наживу неотступно следовали за следами бога войны или святого Бюрократия, или, скорее, в куда более чудовищном масштабе, чем в старые времена. Пройдут поколения за поколениями, прежде чем будут вновь
искоренены последствия нынешнего разложения нормального буржуазно–капиталистического этоса — и тогда возникнут принципы новой хозяйственной этики? Мы должны постараться, в первую очередь, вновь достичь уровня этики
cmapoй! Но обо всем это лишь мимоходом…
Военное хозяйство сменится образованиями типа рациональных целевых союзов большого стиля. Но уж никак не общинных отношений, «органично» взросших на почве естественно возникших межчеловеческих связей, или развившихся из первичных внутренних межчеловеческих связей; и никак не структур с тем «интимным» своеобразием, каким в столь неравнозначной степени были отмечены семья, род, община, феодальные и помещичьи отношения, а также цеха, гильдии и даже сословные объединения Средневековья. Кто не ведает о том, что
