Предвидя грозу, готовую разразиться над владениями голштинскими, Герц хотел спасти от неё по крайней мере себя самого и епископа-регента. Так как условие его с Стенбоком было заключено под покровом тайны, то он, через посредство своего задушевного друга, графа Флемминга[9], выхлопотал у короля датского формальное обещание сохранить за епископом право опеки, не смотря на ненависть к нему Швеции, и всеми силами защищать его, барона Герца, от преследований этой державы. Взамен того, он с своей стороны обещал обратить в пользу его величества то, что называл ошибкою гг. Банниера и Вольфа, сделанною без его участия, и склонить графа Стенбока сдаться военнопленным со всею его армиею. Предложение это было принято, и Флемминг, хоть и состоял в службе короля Августа[10], получил от Фридриха IV[11] полномочие постановить с Герцом нужные условия.
Главнокомандующие союзников собрались в Гузуме[12] для переговоров с начальствующим над шведскими войсками, который требовал свободного пропуска в Померанию или Швецию. Герц, в качестве посредника, беспрестанно сновал между Гузумом и Тённингеном. Датскому Совету он говорил, что Стенбок действительно делает некоторые затруднения относительно сдачи, по что это только для формы, а князю Меншикову, что шведские генералы единодушно протестуют против обезоружения их войска, и что Стенбок, получив недавно весьма благоприятные известия с востока, никогда не согласится на предлагаемые ему условия. Князь передал это королю, король своим министрам, а министры, обрадовавшись возможности вести переговоры без содействия голштинцев, придали такой мрачный колорит разногласным представлениям Герца, что, не смотря на клятвенные уверения последнего, будто русский князь не так понял дело, князь этот, снесясь с королем, устранил его от конференций и прислал ему паспорт на выезд в Гамбург. Таким образом посредничество готторпского двора было отвергнуто, и его интересы, лишившись всякой подпоры, остались в полной зависимости от Дании, которая, с согласия союзников, наложила секвестр на оба герцогства.
Царь не стал ждать окончания блокады Тённнигена, и возвратился в свои владения, чтобы приступить к походу в Финляндию. Он проехал через Ганновер, где пробыл несколько дней. Герц, явившийся также туда, не мог добиться у него публичной аудиенции, но имел с ним тайное свидание. Здесь этот министр говорил, что регентство голштинское, имея в виду большое преимущество оружия союзников, давно разыскивало средства оказать им какую нибудь услугу, чтобы приобрести их благоволение; что дозволив отступление шведским войскам, оно сделалось властелином их участи и распоряжалось ими на пользу союзников; что, следовательно, несправедливо и неблагоразумно, когда с ним обращаются как с неприятелем именно те, которым оно служило с такою пользою и могло бы служить еще лучше, если б хоть сколько-нибудь терпели его наружное снисхождение к Швеции. Потом начал выставлять важность своих связей в шведском Сенате и легкость удаления надменного Карла от престола, на который советовал возвести молодого Карла Фридриха (обожаемого старою королевою, его бабкою
