— Ой, еще одна. Какой ты молодец, Женя, — обрадовалась Петрушка. — Я их буду собирать. Как ты думаешь, можно их как-нибудь сохранить, засушить? Это будет грандиозно, правда?
Женька пожал плечами. Оленька Петрушина понесла фигурную картофелину под навес, где лежала ее одежда.
Сережа поставил корзину впереди себя и кидал туда картофелины издалека.
Один Петр Иванович с самого начала работал с полным напряжением. Постепенно в его ритме стали работать и обе учительницы. Они втроем показывали ребятам пример. Особенно старался Петр Иванович. Волосы под шляпой прилипли к потному лбу. Он старался не обращать внимания на ленивых и зевающих. Глянет из-под шляпы и опустит глаза к земле. Он был терпеливым человеком и собирался терпеть долго выходки ребят, может быть, до самого отъезда в город. Но что-то в нем происходило непонятное. Земля, которую он бросил и забыл, земля, к которой прикасался руками, требовала от него действия, поступков.
Петр Иванович выпрямился и пошел. Шаги его были медленными, хозяйскими. Он шагал поперек поля широко, неторопливо. Постепенно взгляды ребят скрестились на нем, на его взмокшей спине и сбитой на затылок шляпе. Оленька Петрушина прижала руки к груди, Валера присел и открыл рот. Один Сережа ничего не видел. Болезненно жмурясь, он забрасывал в корзину картофелины издалека. Некоторые перелетали, другие не долетали, а больше было таких, которые все же попадали в цель.
Петр Иванович подошел, остановился у Сережи за спиной.
— Это твоя первая корзина, принц? — спросил он.
— Вторая, — обернулся Сережа. — Одну я уже отнес. Здравствуйте, Петр Иванович!
— Виделись уже.
— Да, — согласился Сережа.
— Не надоело?
— Что?
— Не надоело ничего не делать?
Сережа смотрел на него и молчал.
— Я тебя спрашиваю, дежурный.
— Я не понимаю, о чем вы спрашиваете.
— Я спрашиваю: не надоело отдыхать?
— Отдыхать? — усмехнулся Сережа своей обычной иронической усмешкой. — Нет, отдыхать не надоело.
— Выйди с поля, — тихо сказал Петр Иванович.
— Почему?
— Выйди с поля, — еще тише сказал Петр Иванович, чтоб не закричать.
— Как на футболе, — громко сказал Сережа. Петр Иванович хотел говорить тихо, а Сережа призывал в свидетели ребят. — Я вроде никого по ногам не ударял.
— Иди, иди! Я тебя отстраняю на сегодня от работы.
— Ну, вообще-то я могу поработать, если это решит все сельские проблемы.
— Выйди с поля, Жуков.
— Пожалуйста, вам же хуже.
— Нет, это тебе хуже! — закричал Петр Иванович. Все-таки не удержался, закричал. И рука, которой показывал, куда должен идти мальчишка, задрожала. — Иди и подумай, что я сказал. Посиди на крылечке и подумай. Ночью в кровати поворочайся и подумай.
