— А Французская Советская Социалистическая Республика с небес свалилась? — заорал я, и слава Богу, что поезд набирал скорость, колеса громко стучали, я то бы в вагоне всполошилась охрана.
В ярости я начал выкладывать все, что у меня наболело и закипело: как мне самому, на свой страх и риск, приходилось преодолевать бюрократические рогатки, нерадивость сотрудников, косность министерств, претензии МИДа, глупые указания из Москвы, амбиции армии.
Илья Петрович все это выслушал (отдаю должное его терпению и такту), а потом сказал:
— Твоя вина в том, что все взял на себя. Тебя не назначали царем и богом во Франции. Тебя назначили комиссаром Республики, ответственным перед Партией, а вот про это ты забыл. Например, история с «Индепанданс». С точки зрения оперативности ты действовал правильно и четко. Разгадал намерения капитана и, отправив лодку к американцам, нейтрализовал ее. Как офицер КГБ я готов тебя поздравить. Но с точки зрения ЦК ты совершил недопустимый промах и самоуправство. Ты обязан был запросить мнение Москвы.
— Москва бы потребовала определить координаты лодки и затопить французов.
— Верно.
— И пока мы определяли бы координаты, пока согласовывали с Москвой операцию, лейтенант-колонель Мельвиль мог нажать на кнопки.
— Допускаю.
— И ракеты с ядерными боеголовками полетели бы на Москву?
— Ну, до Москвы бы они не долетели, свалились бы где-нибудь здесь или в Белоруссии — подлодка дрейфовала в центре Атлантики.
— Значит…
— Значит, — подтвердил Илья Петрович. — Но ты был бы чист в глазах Секретариата. У партии своя логика. Ты проявил элементарную партийную недисциплинированность, нарушил субординацию. Теперь, когда твое имя вспоминают в ЦК, следует немедленное добавление: тот самый Зотов, который подарил американцам «Индепанданс».
— Может, меня и из партии погонят? — спросил я вызывающим тоном.
— Могут, — смиренно ответил Илья Петрович. — Все могут. У тебя выговор по партийной линии. Ты нахамил делегации ЦК. Такие вещи не забываются. Ты умудрился даже восстановить против себя советский аппарат во Франции своим нелепым вмешательством в распределение квартир на авеню Фош.
— Но ведь ЦК отмечал мои заслуги! Меня наградили золотой звездой. Героя, присвоили звание генерала!
— Всем нам зарплату зря не платят, — сухо отпарировал Илья Петрович, заслужил — получи. Однако одного убийства бывшего Генсека французской компартии достаточно, чтобы тебя повесить за яйца или отправить на двадцать лет в лагеря. Ты думаешь, та троица из команды Миловидова, которую ты сразу отослал в Москву после покушения, не написала подробный рапорт? Ребята не лыком шиты, знали, что надо подстраховаться. И копия этого рапорта подколота в твое досье в особом отделе ЦК. Вспомни: Михаила Кольцова, личного комиссара Сталина в Испании, расстреляли по возвращении в Москву. А ведь тоже в Испании славно поработал, плюс — известный писатель… Ладно, теперь другие времена.
