И хотя это был только проект генерала, а не стенограмма тайного совещания в Белом доме и, тем более, не решение американского правительства — все равно, мы рассчитывали, что доклад должен вызвать бурю во французской прессе и соответствующие дипломатические демарши.
Вопрос: кто опубликует этот доклад? Конечно, коммунистическая «Юманите» напечатала бы его без колебаний, но кто поверит «Юманите», которая и так не упускала случая лягнуть американцев в каждом номере газеты? И откуда в «Юманите» могла попасть копия такого сверхсекретного документа?
Эффектнее была бы публикация в «Монд», но редакция этой самой авторитетной французской газеты устроила бы предварительную проверку. Разумеется, непосредственно к начальнику штаба американских вооруженных сил в Европе газета бы не обратилась, но навела бы справки: из какого источника этот документ и насколько достоверен источник?
А что мы могли предложить? Вразумительной легенды у нас не было.
С запечатанным конвертом в кармане я выехал из посольства на своем новом «пежо» последней марки, запарковал машину на бульваре Осман и отправился к «Галери Лафайетт». В том, что советский дипломат намерен посетить большие магазины, ничего подозрительного не было.
Пройдя «Галери Лафайетт» насквозь, я вышел на параллельную улицу и позвонил из ближайшего телефона-автомата в редакцию журнала «Купель». Секретарша любезно ответила, что месье Гийом, главный редактор, будет через полчаса.
Я опять вернулся в «Галери» глазеть на прилавки.
В принципе позвонить в «Купель» мог кто-то другой, из команды Белобородова, но мне самому хотелось услышать голос месье Гийома. Дело в том, что редактор этого популярного иллюстрированного журнала правого толка был нашим долголетним агентом. Правда, он безумно бы обиделся, если бы ему об этом сказали.
Репутация у месье Гийома была безупречной. Работал в «Фигаро» и «Экспресс», потом сам пытался издавать свой журнальчик, пустив на это деньги жены, но прогорел. На одном из светских раутов, когда обсуждалась громкая по тем временам история журналиста Н., уличенного в связи с ЦРУ, месье Гийом убежденно произнес: «Лучше бы бедняга работал в КГБ, все-таки чище». Слова Гийома были услышаны и переданы нам. Белобородов навел справки. Месье Гийом принадлежал к французским националистам, которые были недовольны американизированием французской культуры и второстепенной ролью Франции в фарватере американской внешней политики.
Мы посовещались и решили рискнуть. Пусть левая пресса работает на нас, но мы тоже должны работать на себя.
